Эгоическая самость — Р-В-Д «эго» — это действительно новый и более высокий порядок само — воплощения — новое и более высокое единство. Она немного ближе к Атману, в ней немного больше Телоса Атмана, — но она все еще не Атман, и потому у нее все еще есть свой проект Атман, своя попытка быть блистательным Героем, бессмертным и всемогущим Одним. Самость (более или менее) приняла смерть и трансценденцию всех низших уровней, но теперь она в значительной мере отождествлена с ментальным «эго», с Р — В-Д — «эго», и поэтому такая новая самость — заменитель яростно сопротивляется смерти и трансценденции. Вскармливаемая своими новыми инцестами, она в ужасе съеживается перед новыми смертями. Снова затевается битва жизни против смерти, и новая форма проекта Атман поднимает свою бессмертную голову.

Мы можем ясно увидеть это на примере одного лишь Супер — «эго» (я снова ограничу обсуждение субличностей «эго» одним Супер — «эго», или Родителем, и потому буду обсуждать проект Атман на эгоическом уровне только применительно к Родителю). Супер — «эго» традиционно подразделяют на «эго» — идеал, то есть все «позитивные» предписания и идеалы, и совесть, то есть все «негативные» предписания и запреты. (Я вовсе не намерен исключать из рассмотрения очень важные работы Кольберга; просто сейчас наше обсуждение ограничится новой интерпретацией психоаналитических концепций.) На мой взгляд, всю эту тему можно кратко выразить, сказав, что «эго» — идеал — это просто сторона Эроса в эгоическом проекте Атман, а совесть — сторона Танатоса. Они представляют собой позитивную и негативную стороны эгоической формы бессмертной попытки быть Героем, Богом, Атманом, — и факты подкрепляют именно такую интерпретацию.

Мы можем начать с «эго» — идеала. Левинджер прекрасно подытожил ортодоксальную точку зрения на происхождение «эго» — идеала (как ее излагал Лэмпл‑де Грут):

Идеал «эго» берет начало в младенческом «галлюцинаторном исполнении желаний» [уроборические области]. Когда младенец начинает осознавать различие между внутренним и внешним [уровень осевого тела], галлюцинаторное исполнение желаний сменяется фантазиями о всемогуществе и величии [образный проект Атман первичного процесса]. Из‑за последующего опыта его относительной беспомощности, эти фантазии сменяются фантазиями о всемогуществе его родителей [начало родительского инцеста]. После разочарования и в этом, он формирует идеалы и этические нормы. Для Лэмпл‑де Грута, вся эта последовательность остается только исполнением желаний [или эротическим инцестом вообще] [243].

В данном абзаце суммированы почти столетние психоаналитические изыскания, и, по моему мнению, речь идет просто о том, что в фундаментальном смысле «эго» — идеал — это кульминация исполнения эротических желаний, позитивная сторона проекта Атман. То есть, «эго» — идеал является кульминацией и суммой многих трансформирующих событий, нацеленных на закрепление различных форм проекта Атман, начиная, согласно некоторым мнениям, уже с плероматического и уроборического состояний. Он содержит — или, скорее, проходит через — все ранние формы Эроса, инцеста, позитивных желаний, жадных стремлений и непомерных потребностей, включая в себя все ранние попытки быть космоцентрическим и героичным. И в той мере, в какой происходит фиксация на одном из этих ранних уровней, такие примитивные желания и формы инцеста продолжают, согласно психоанализу, жить в «эго» — идеале, тем самым искажая действительные идеалы индивида, лживо преувеличивая его способности и обременяя его несбыточными грезами о рае. В итоге можно обобщенно сказать, что «эго» — идеал будет прибежищем для всех прошлых попыток космического совершенства. Это самый простой путь к пониманию природы «эго» — идеала, и с такой его интерпретацией согласились бы не только психоаналитики, но и Беккер и все экзистенциалисты.

Но это лишь половина истории — я полагаю, истинная, но все же половина. Рассматривая «эго» — идеал, психоанализ обнаруживает, что в его сердцевине лежит желание трансцендентного совершенства, превосходящего личную ограниченность, и на этом основании приходит к выводу, что «эго» — идеал является регрессивным желанием до — личностного совершенства в плеромном рае [120]. Я уже говорил, что это может быть лишь частично верным. Ведь многое в «эго» — идеале представляет собой просто наличную форму проекта Атман. Это как бы отливочная форма, куда взрослый человек помещает свои проблески интуиции о реальном и высшем сознании Атмана. Или, можно сказать, это небольшое отверстие в оболочке «эго», через которое проникает интуитивный отсвет реального Совершенства. Значит, если только не имела места действительная фиксация, то «идеальность» «эго» — идеала вовсе не является регрессивным желанием до — временного совершенства в плероме, как, судя по всему, считают многие аналитики [46], [120], [122], [141]. Скорее, это прогрессивное (хотя все еще несколько ограниченное) желание транс — временного освобождения в Единстве. Поскольку самость хочет трансценденции, хочет Атмана, но не осмеливается принять смерть или Танатос данного эгоического уровня, постольку она будет вынуждена примириться с компромиссом и заменителем, которым по основе своей и является «эго» — идеал, — частично иллюзия и «жизненно необходимая ложь», частично истина и реальность. В нем содержатся все интуитивные догадки об Атмане, которые невозможно ни понять, ни актуализировать в настоящем, и поэтому оно всегда побуждает человека стремиться за пределы его наличного состояния посредственности, даже когда он суетится ради заменителей и суррогатов.

Естественно, возникает вопрос, к чему именно стремится это «эго» — идеал. Я не буду затевать спор по данному поводу, а просто соглашусь с Блосом, который утверждает, что эго — идеал толкает людей «на невероятные подвиги творчества, героизма, жертвенности и самоотверженности. Человек скорее сам погибнет за свой эго — идеал, чем позволит тому умереть [замещающая жертва]. Это наиболее бескомпромиссное влияние на поведение взрослого индивида: его позиция всегда остается недвусмысленной» [45]. И что же это за позиция? Просто «поиск, [который] простирается в безграничное будущее, переходящее в вечность. Поэтому испуг перед конечностью времени, перед самой смертью представляется не — существующим…» [45]. Бессмертие и космоцентричность — это проект Атман «эго» — идеала. Проект бессмертия «эго» — идеала представляет собой просто вечно длящееся совершенство, а это как раз новый удел Эроса в его бегстве от смерти и пустоты, шуньяты, того Эроса, который страстно желает бессмертия через посредство вечно тянущейся цепочки «завтрашних дней». Иначе говоря, «эго» — идеал — это стремление поддержать и обезопасить само — ощущение, находящееся во власти иллюзии — во всем остальном верной, но искаженной, — что эта самость и есть бессмертный и совершенный Атман. Здесь, я полагаю, сердцевина «эго» — идеала.

Если мы теперь перейдем к негативной стороне проекта Атман, мы можем сказать, что если «эго» — идеал является обителью Эроса, то в совести прогладывает Танатос. Подобно тому, как корни «эго» — идеала пролегают вплоть до плеромной и уроборической стадий, так и происхождение совести связано с самым первым опытом Танатоса — со встречей с уроборическим другим и с последующим сопротивлением ему [225], [226]. «Некоторые неприятные переживания [Танатос] позже структурируются, как родительские ограничения и требования [ «висцеральная этика» на стадии членства], которым ребенок повинуется ради сохранения любви родителей. На следующем этапе [начало эгоической стадии] некоторые из этих требований усваиваются посредством интернализации [родительский инцест]… Наконец, ребенок принимает ограничения и формирует совесть… [Совесть] во всех отношениях остается, прежде всего, средством ограничения» [243]. И ограничение подкрепляется Танатосом — всегда присутствующим страхом смерти, который как‑то сдерживается совестью и выпускается в терпимых дозах, необходимых для приведения самости в соответствие с требованиями совести (разве сам Фрейд в конце концов не сказал, что этот аспект Супер — «эго» сформирован Танатосом?)