Все дальнейшие убийства, приписываемые Зодиаку, всегда получали пометку «предположительно». Болезнь сделала то, чего не добилась полиция: он потерял хватку. Возможно, именно это творилось прямо сейчас с Никитой, ныне известным как Дмитрий Доброхотов. Но даже если так, это вовсе не означает, что он не способен на новые убийства.

— Нужно сообщить все это Чеховскому, — указал Леон.

— Бессмысленно, по крайней мере, сейчас.

— Почему?

— У него появился новый подозреваемый, на котором он зациклился. У нас у всех свои недостатки, и проблема Чихуши — упрямство, приправленное тщеславием.

— Ты считаешь, что тот подозреваемый — ложный след?

— Не обязательно, но сейчас мне кажется, что он заслуживает меньшего внимания, чем исчезнувший муж. Тем более, Чихуша его еще не нашел, хотя усиленно роет землю. Пусть роет, а мы пока займемся нашим Лжедмитрием.

В такое время ехать куда бы то ни было оказалось бесполезно, и Анна уговорила Леона немного отдохнуть. Сама тоже хотела, но уснуть не получалось. В голове сами собой выстраивались схемы возможного преступления, и в каждой был дефект. Что-то они все-таки упускают… Но, как и судьбу настоящего Дмитрия, угадать это не получится. Нужно найти того, кто знает.

На стороне пропавшего мужа было еще одно обстоятельство, спасавшее его от пристального внимания Антона Чеховского: алиби. В ночь убийства он работал на такси, его запомнила клиентка. Нужно вычислить, как это возможно, ведь и убить Марианну, и подвезти клиентку в нужное время он бы не успел.

В таксопарке им были не рады, но этого и следовало ожидать. Их не выставили на улицу только потому, что опасались прямого конфликта с полицией. Руководство было предельно вежливо и немногословно. Из таксистов вообще слова чуть ли не силой выдавливать приходилось. Но все сходились во мнении, что Дмитрий Доброхотов — добрейшей души человек, который потерял жену, а всякие там псевдо-детективы его преследуют вместо того, чтобы настоящего убийцу искать!

Такая стена солидарности была не слишком информативна, но тоже кое о чем говорила. Судя по всему, Никита построил неплохие отношения с начальством и коллегами. Это не исключало, что он психопат, но снижало такую возможность. Он артистичный и склонен к определенной эмпатии. Скорее, социопат, чем психопат, да. Но и это его поимке не способствует.

Потеряв в таксопарке пару часов, они ничего существенного не добились и собрались уезжать. Но когда они направлялись к своей машине, их перехватил человек в черной байке с низко надвинутым на лицо капюшоном. Впрочем, скрывался он не от них, его настороженный взгляд то и дело метался к зданию таксопарка, он боялся, что его увидят таксисты. Это было крайне любопытно.

Еще любопытней стало, когда у Анны появилась возможность его разглядеть. Он не был близнецом Дмитрия Доброхотова — но определенные общие черты нашлись бы. Раньше она упустила бы такую мелочь, сейчас это стало критичным.

— Мы можем где-нибудь поговорить? — спросил незнакомец.

Похоже, в последние дни ему пришлось несладко. Он выглядел болезненно нервным, осунувшимся, он явно давно не спал. Это делало его похожим на наркомана в ломке, поэтому Леон предсказуемо насторожился. Анне пришлось осторожно коснуться его руки, чтобы он не спугнул возможного свидетеля.

— Можем, — кивнула она. — Но не здесь, не так ли?

— Да. Здесь не надо.

Он сел вместе с ними в машину — на заднее сидение, рядом с Анной. Всю недолгую дорогу он нервничал, и Анна заметила, что ногти у него обгрызены, причем это давняя привычка.

Леон остановился на парковке у торгового центра, но из машины так никто и не вышел. Анна бросила на него многозначительный взгляд, призывая пока слушать молча, и обратилась к их странному спутнику.

— Как вас зовут?

— Степа. Степан. Мне сказали, что вы спрашивали про Доброхотова. Вы из полиции?

— Мы консультируем полицию. Но мы не обязаны сообщать ей обо всем, что узнаем.

Это был опасный момент, потому что он мог как спугнуть свидетеля, так и расположить к ним. Судя по тому, как оживился Степан, ее стратегия оказалась верной.

— Это хорошо. То есть, вы можете сказать, что узнали что-то от этого… как его… неизвестного источника? И я не должен нигде ставить подписи?

— Главное — это собрать информацию, — уклончиво ответила Анна. — Так о чем вы хотели рассказать?

— Кажется. Кажется, я помог Доброхотову, сам того не желая. Само по себе это неплохо, вот как я подумал. А тут мне позвонили и сказали: ходят, спрашивают про него, подозревают в убийстве жены! И я думаю такой: а вдруг я помог ему в чем-то страшном?

Судя по состоянию Степана, эта мысль посетила его не внезапно. Он давно уже нервничал, подозревая что-то. Но сейчас ему нужно было оправдать себя, и Анна не стала давить. Для начала ей необходима была вся история.

Оказалось, что когда-то Степан работал в том же парке, что и Дмитрий, тоже таксистом. Но он пристрастился к бутылке — и попался за рулем пьяным. Да еще и с пассажирами. Это обеспечило ему увольнение с записью в трудовой, потерю прав и судимость.

Ему казалось, что он такое просто не переживет. Степан только и умел, что водить машину! А теперь он все потерял, и мысль о том, что он виноват в этом сам, радости не добавляла. Он намеревался спрятаться от проблем в их источнике и попросту спиться, когда его нашел Дмитрий Доброхотов.

Он предложил Степану работать вместе. Доброхотов давно уже заметил легкое сходство между ними. Теперь он посоветовал новому напарнику сделать это сходство не легким: надевать парик, одеваться так, чтобы лицо было сложно различить. Видимо, эту схему Никита полюбил еще при первом своем «перевоплощении», но Степан об этом, конечно, не знал. Сам он не додумался бы до такого решения, однако оно показалось ему гениальным.

Теперь они оба были Дмитрием Доброхотовым за рулем — с одними на двоих правами и машиной. Якобы настоящий Дмитрий работал днем, Степан выезжал на работу ночью, когда тариф повыше.

— Но я больше не пил, вы не подумайте! — поспешил заверить их Степан. Как будто его возлияния были в этой ситуации главной проблемой. — Я понимал, что это мой последний шанс, больше такого не будет.

За свои услуги Дмитрий брал деньги — двадцать процентов от заработка. Но на это Степан был не в обиде и считал напарника своим благодетелем. Ему казалось, что обе стороны в очевидном выигрыше, а потому искать скрытый смысл не нужно.

Все изменилось после смерти Марианны Доброхотовой. Дмитрий позвонил напарнику, выудил все данные о клиентах. Он велел Степану не высовываться и ни в коем случае никому не говорить правду.

Но и тогда Степан не счел это опасным. Все ведь знают, что муж становится первым подозреваемым при убийстве жены! Дмитрий этого не делал, он просто хотел избавить себя от напрасных преследований, ему и так приходилось нелегко.