Врёт, позволял и представлял, особенно по ночам, моментально ощущая эрекцию. Но точно не мог представить наяву, чтобы она пустила так близко. Оставлять поцелуи на шее, блуждать по коже и истязать губы. С каждой секундой всё сложнее сдерживать порыв, и он готов будет поглотить её в себя прямо здесь, в грязной стене, вместо мягкой кровати. Испортить такую невинность. Его ценность. Пускай не первый поцеловал сладкие уста, но первый научит более взрослому опыту, покусывая губы до безумства и плотного чувства в штанах, требующего выхода, натираясь об ширинку, стремясь попасть в девичье тело.

— Нет, Нэйтен, — шепчет Николь, но он не слышит, он оглушён её сердцебиением.

Всё это неправильно. Так не должно быть. Она не должна отвечать ему, ощущать его язык и пускать свой навстречу. Не должна запускать руку в мягкие волосы Нэйтена. Она ещё не готова. Ни к чему не готова. Такая неокрепшая в этом мире. Только и умеет огрызаться да сидеть над учебниками. Только и может, что продолжать борьбу с собственным «я» в психологически неустоявшимся подростковом возрасте. Она чувствует, как дрожат колени, кожа покрыта мурашками от его дыхания и ощущения его губ на чувствительных участках. Всё это незнакомо для неё, ещё неопознанное. Так непривычно и блаженно одновременно. Сердце работает неровно вперемешку с дыханием. То готова задохнуться, то страдает от нехватки воздуха, жадно его глотая. Чувствует, как плоть Нэйтен продолжает тереться, а рука, такая холодная, норовит проскользнуть за линию трусиков, задеть особо чувствительный участок, чтобы окончательно свести её с ума.

— Нет. Всё, хватит, — она вцепляется в его руку и старается отстранить от себя, но Нэйтен сейчас словно изголодавшийся зверь. Ему нужна плоть. Её плоть.

Тёрнер как-то не задумывалась раньше, что он точно такой же парень с естественными потребностями, а она распаляла его, словно проверяя выдержку. И он сорвался. Но она и не думала про себя, что гормоны бывают сумбурными и отключают мозг на несколько безумных минут. Снова страшно, и этот страх сильнее от злого вида Нэйтена. Это страх от себя самого. Ей страшно, что отвечает ему так легко и желает не меньше. Внутри неё пожар с очагом внизу живота, и она желает, чтобы он потушил его. Но… О, боже, что она делает? Что они делают?

— Нэйтен, хватит, — Николь встряхивает парня, насколько хватает сил, снова упираясь в его плечи и вонзая ногти в плечи. — Прекрати! — уже кричит, когда он ей почти расстегнул школьную рубашку, оголяя грудь в бюстгальтере. — Нет! Достаточно! — её кусают в шею, оставляя след. — Хватит! — чужая рука больно сжимает грудь, и слёзы начали подступать. — Нэйтен! — кричит из последних сил и отталкивает парня от себя, замахиваясь, не контролируя силу, давая пощёчину, да так, что его голова отдёргивается.

Поднимая тяжелый взгляд с затуманенными зрачками, Нэйтен Картер осматривает Николь, то, как она запахивает рубашку, а в глазах застыли не скатившиеся слёзы. Она помята им и с оставленными от него следами. Тёрнер поджимает губы, опуская взгляд на асфальтированную дорожку, и проходит мимо, с каждым разом ускоряя шаг, а потом и вовсе перешла на бег. Она сбегает от него. Сбегает от ублюдка, что чуть не совершил оплошность.

Нэйтен играет челюстью, проклиная себя, выравнивания дыхание и успокаивая возбуждённую плоть. Он думал не головой, он думал вышедшими из-под контроля чувствами и инстинктами. Пощёчина грела, опаляла лицо, и это малая цена, которую он заслужил. Ему не загладить вину. Подойдя к стене, Картер облокачивается и усаживается прямо на землю, пачкая форму. Запускает руки в волосы и тяжело выдыхает, а потом поднимает глаза к небу, такому чистому сегодня, без единого облачка. Она его небо. Так берёг, а сам едва только что не сравнил с теми дешёвыми глупышками, которые только и можно мять в подворотнях и пускать в постель на один раз. Осквернил здесь, вдавливал чистое тело в грязную стену и покрывал его ядовитыми следами. Ей всего шестнадцать… а он козёл…

***

Первая остановка в ближайшем участке не дала результата, только если Ники едва могли не усадить за хулиганство или, что ещё хуже, за нападение сотрудника полиции. Марку пришлось отдёрнуть явно неадекватную девушку, едва не затыкая ей рот ладонью, когда она обрушивала потоки слов сотруднику, не желавшему сообщить ей нужную информацию, и она начинала его отчитывать и учить, как должен вести себя офицер. Пэрри долго извинялся, но с помощью более дипломатического разговора узнал, в какое всё же отделение доставили задержанного.

Николь не проронила ни слова, когда вернулись обратно в транспорт, но он мог буквально услышать, как она громко думает, пока ехали в нужный пункт назначения. Едва затормозив на парковке возле центрально входа, Маркус даже не успевает среагировать, как этот маленький метеорчик сорвался с места и хлопнул дверцей, уже улетел разрушать всё вокруг себя. Это поражало. Такой он видит Тёрнер впервые. Хоть отмечай красным днём в календаре.

Ники вбегает в помещение со светло-синими стенами на контрасте холодного металла в виде решёток на окнах и дальнейшего продвижения на территорию. Быстро улавливает взглядом офицера, сидевшего за компьютером рядом со входом. Цербер, охраняющий вход в мир грешников и оступившихся, но в том числе и ложно обвинённых неповинных людей. Она знает, Нэйтен там, почувствовала это.

— Сегодня был задержан Нэйтен Картер и доставлен в ваше отделение, — она подбегает к «церберу», напугав неожиданностью таких резких действий, когда хлопает ладонями по столешнице, за которой мужчина спокойно попивал свой чаёк.

Мужчина откашливается, поперхнувшись, и поправляет фуражку на голове.

— Да, поступал. Задержанный в данный момент находится на допросе, — отчеканивает офицер, осматривая девушку.

— Пустите меня к нему.

— Ишь, какая простая. Не положено, — и цербер улыбнулся, как-то еденько, что аж захотелось плеснуть в него чаем. — Что? Девушка его, что ли? Неужели так сильно надо?

Николь сдерживается, чтобы не впиться в его лицо и не выколоть глаза, блуждающие по ней достаточно откровенно.

— Пожалуйста, — выдавливает она максимально вежливость, сохраняя самообладание (пока). — Вы не понимаете. Пустите к нему. Очень надо.

— Я-то как раз всё понимаю, но нельзя, девушка, значит нельзя. Или вы видите другой выход?

«Вот же скот».

Сжимая плотно губы, она вполне способна сесть за убийство. Каждое его протянутое слово откровенный намёк на денежный эквивалент, либо на тело, скрытое под пальто. Мерзко, грязно и низко для сотрудника полиции. Николь готова плюнуть в него, когда он облизывает губы и подмигивает. Извращенец!

— Я пойду тогда к капитану.

— Удачи. Вот только незадача, его сейчас нет на месте, — пожимает мужчина