– Куплю-ка еще кое-что. Для времяпрепровождения.

– Конечно, – сказала Китти. – Мы не торопимся.

Все нужное у Сабины имелось дома в избытке. Но дом сейчас был далеко, и Сабине внезапно захотелось что-то сконструировать. Порадовать Дот. Она кинула в корзину проволоку, гуашь. В отделе рабочих инструментов неожиданно для себя купила очаровательный тонкий напильник и маленький молоточек, в отделе «Все для рукоделия» – портняжные булавки, а в «Товарах для школьников» – кнопки.

Китти окинула взглядом содержимое корзины:

– Покупаешь то, что и не думала. Вечная история! Здесь на этом весь бизнес построен. На улице – холод, идти особо некуда, так чего из магазина торопиться!

Напоследок Сабина купила еще и мужские джинсы – темно-синие, из грубой ткани. Для себя.

Вернулись домой Сабина и Китти гораздо раньше остальных. Пока они были в супермаркете, небо, так сиявшее утром, затянуло облаками, и пришлось зажечь свет на кухне. Китти делала сэндвичи с тунцом, а Сабина раскладывала по местам свои приобретения.

– Мама говорила, что ты яйцо у нее из уха вытащила, – сказала Китти.

– Да, вытащила.

Кивнув, Китти помешала майонез в миске.

– Она сказала, что ты чудо как ловко это проделала. Сделай когда-нибудь и мне так тоже. Объяснять, как это получается, я не прошу – знаю, что не скажешь. Мне бы просто фокус посмотреть.

– По заявке не могу. Этот фокус получается, только если человека застать врасплох.

– Гай ужасно мучился с этим фокусом. Никак у него не выходило.

Сабина покачала головой:

– Представить себе такого не могу. Для него это было проще простого.

Когда на завтрак был омлет, все яйца Парсифаль вынимал из уха у Фана. Прикосновение холодной скорлупы к коже сводило его с ума. Фан падал на пол, корчась от смеха, а Парсифаль все вытягивал у него из ушей яйца, одно за другим. Сабина так ловко делала этот фокус, потому что сотни раз наблюдала его на кухне. После смерти Фана Парсифаль ни разу его не показывал. И даже яйца есть перестал.

– В доме колода карт найдется? – спросила Сабина.

Прогнать надо эти воспоминания.

Китти заглянула в ящик-другой на кухне и затем отправилась в гостиную. Вернувшись с синей коробкой «Байсикл-стандарт», она передала карты Сабине.

– Обойдемся без яиц. – Сабина вынула карты из коробки, оставив в ней джокеров. – Мы другой фокус сейчас сделаем.

Тасовать карты она умела мастерски. Это одна из важнейших обязанностей ассистентки. После каждого представления в Лас-Вегасе ей предлагали работу в казино, обещали лучший стол для блек-джека. «Такая хорошенькая девушка у нас зарабатывала бы в миллион раз больше, чем у какого-то фокусника!»

– Что вообще может быть ужаснее, чем работать дилером в Лас-Вегасе? – говорила она Парсифалю.

То еще удовольствие, когда выигравшие в знак благодарности суют тебе за пазуху пластиковые фишки!

Возможно, все дело было в ее пальцах – длинных и гибких. В руках – нежных, но сильных, способных легко одолеть самую туго притертую крышку на банке. «С твоими руками, – сетовала ее мать, – тебе бы хирургом быть или пианисткой, а ты карты для фокусника тасуешь». Позднее мать говорила это уже не с горечью, а с гордостью.

Карты так и летали сейчас над столом в кухне у Феттерсов. Сабина беззастенчиво красовалась перед изумленно опустившейся на стул Китти. Карты прыгали, вращались, повисали в воздухе аркой. Сабина выкладывала ряд налево, направо, растягивала, словно мех аккордеона, демонстрировала карты Китти, прятала, меняла. Каждая карта была самостоятельной сущностью, личностью. С картами только так и можно обращаться. Не как с колодой, а как с пятьюдесятью двумя живыми душами.

Покорные воле Сабины, карты снова собрались в аккуратную стопку. Кончиками пальцев она подвинула колоду через стол к Китти:

– Снимешь?

– Ужасно, что мальчики этого не видели. Ты должна и им показать!

– Покажу непременно.

Разбить колоду Китти отказалась, и Сабина, забрав карты, сложила их веером.

– Выбери карту. Любую. Запомни ее и сунь обратно в колоду. Не забудь ее, не передумывай и не ври, когда я спрошу, какую ты выбрала.

Карточную присказку Сабина знала наизусть. Как любимую песню. И говорила как пела.

Поначалу Китти медлила и не спешила протянуть руку к картам. Казалось, что они еще скачут и кружатся у нее перед глазами, а в комнате стало душнее. Сабина не удивлялась промедлению. Оно было ей знакомо. Когда-то она и сама так медлила.

– Ладно, – сказала Китти, нервно сморгнув, – Ладно.

Она вынула карту, взглянула на нее, убрала обратно.

– Ты свое дело сделала, теперь можешь расслабиться. Только не переусердствуй с этим делом, а то карту забудешь.

Шутку эту придумала не она, но слова выходили легко. Ведь все мы только и делаем, что без конца повторяем чужие слова. Сабина вновь перетасовала колоду, на этот раз не так размашисто. Спектакль был окончен, теперь следовало сохранить последовательность карт.

– Сколько карт в колоде, миссис Плейт?

– Пятьдесят две.

– Пятьдесят две. Правильно! А сколько мастей в колоде? – И про себя: «Снимаем».

– Четыре.

– И вы знаете, как они называются? – «Снимаем. Еще снимаем».

– Черви, трефы, пики, бубны.

– Совершенно верно. – «Снимаем. Снимаем. Еще. Еще. Положим карты». – Итак, у нас пятьдесят две карты и четыре масти. Последний вопрос: сколько карт каждой масти в колоде?

Сабина почти не надеялась на ответ. Большинство людей тут путаются. Простейший математический подсчет почему-то ставит их в тупик.

– Тринадцать, – сказала Китти.

– Замечательно! – Сабина улыбнулась.

Теперь надо разделить колоду на четыре части. Отсчитав четыре раза по тринадцать, она выложила на стол четыре стопки карт, такие аккуратные, что даже не пришлось ровнять их ногтем. Китти следила за ее руками, словно Сабина предсказывала ее будущее по картам Таро: Моряк, Утопленник, Королева Жезлов.

– Готово, – сказала Сабина. – У нас четыре стопки по тринадцать карт. И сдается мне, что вот твоя карта. – И Сабина перевернула верхнюю карту в первой стопке, открыв трефовую шестерку.

По лицу Китти расплылось сначала изумление, а затем – горестное разочарование. Это было куда лучше, чем предъявить нужную карту. Зритель абсолютно уверен в том, что иллюзионист не ошибется. Пусть он внимательнейшим образом следил за тобой, но так ничего и не понял – он все равно уже тысячу раз видел карточные фокусы. Он не сомневается, что в конце концов выбранная карта неким непостижимым образом обязательно откроется. Так-то оно так, но до конца фокуса было еще далеко.