Фрида молча помогла ему уложить Юру на диванчик, освободила часть стола Свете под делание уроков, а на второй половине накрыла Славе обед.

* * *

Помощник Горчакова оказался исполнительным и расторопным человеком, он не только поднял дело об убийстве Ани Лисовец из архива, но и постарался установить теперешнее положение фигурантов. Услышав эту новость, Зиганшин обрадовался и поздравил себя с тем, что не связался с Лешей. Кныш, скорее всего, выразил бы горячее желание помочь и рьяно взялся за дело, но вскоре оказалось бы, что архив сгорел, дело украли, а единственная сотрудница, которая может что-то рассказывать, ушла в отпуск на два года. В общем, как всегда, нашлась бы тысяча совершенно объективных причин, не позволивших добиться результата даже человеку с такой могучей работоспособностью, как у Леши.

А тут два дня – и все готово. По-хорошему следовало сначала встретиться с помощником адвоката и узнать, что ему удалось выяснить в архиве, но Зиганшину не терпелось увидеть Елену Сергеевну Брянцеву, бывшую Лену Стожко, единственную из осужденных за убийство Ани Лисовец, которую удалось найти. «Пусть она сначала расскажет свою версию событий, а потом уж проверим все по официальным документам», – решил Мстислав Юрьевич и отправился в путь.

Кажется, Лена Стожко относилась к тому редкому типу людей, которым наказание идет впрок. Отбыв срок, девушка больше не попадала в поле зрения правоохранительных органов. Сейчас Елена Сергеевна трудилась директором одного из сетевых магазинов «шаговой доступности» и, судя по документам, состояла в браке и имела двух уже взрослых дочерей.

Зиганшин предполагал, что такая благополучная дама не захочет лишний раз вспоминать о своем прошлом, и более чем вероятно, что ни члены семьи, ни сослуживцы не знают о ее судимости, поэтому, если он хочет что-то узнать, действовать следует со всей возможной деликатностью.

Идти к Елене Сергеевне домой – не вариант ни разу, а вот на работе, где у нее, как у директора, есть свой отдельный кабинет, может быть, и удастся наладить контакт.

Магазин располагался в бывшей советской стандартной «стекляшке», унылой двухэтажной коробке серого кирпича с плоской крышей и окнами-витринами.

Зайдя внутрь и пошатавшись по торговому залу, Зиганшин решил, что директор Елена Сергеевна неплохой. Хоть супермаркет предназначался для людей небогатых, в зале не чувствовалось налета уныния и нищеты, как часто бывает в подобных магазинах. Все чистенько, бодренько и даже позитивно.

У расставлявшей товар симпатичной девушки в очень хорошенькой форменной шапочке он спросил, как найти Елену Сергеевну, и после небольшого колебания был препровожден в узкую, но светлую комнатку на втором этаже.

Брянцева оказалась типичной бизнес-бабой, с внушительными формами и незыблемой прической в стиле Маргарет Тэтчер.

Под ее взглядом Зиганшин слегка оробел и, сев на указанное место напротив Елены Сергеевны, не сразу смог подобрать слова.

– Слушаю вас! – сказала Брянцева с нажимом.

– Простите, что беспокою, – начал Мстислав Юрьевич, – речь пойдет об одном трудном для вас воспоминании… Сразу хочу предупредить: вы вправе отказаться от разговора, и если сейчас прогоните меня, это не будет иметь для вас никаких последствий. Но…

– Да переходите уже к делу!

– Аня Лисовец.

Елена Сергеевна вдруг поникла, и Зиганшину стало стыдно, что он нарушил покой этой наверняка положительной женщины.

– Извините, – тихо сказал он, – я бы не пришел, не будь в этом крайней необходимости.

Собеседница взяла со стола ручку и стала бесцельно вертеть ее в пальцах. Зиганшин невольно обратил внимание на изящную форму кистей и безупречный маникюр Елены Сергеевны.

– Прошло тридцать шесть лет, – сказала Брянцева глухо, – какая может быть необходимость вспоминать это теперь?

– Появились новые обстоятельства, которые заставили нас усомниться в результатах расследования. Скажите, вы действительно… – Зиганшин проглотил слово «убили», – сделали то, за что вас осудили?

Елена Сергеевна кивнула:

– Что толку отпираться теперь? Дуры злые были, малолетние, вот и натворили.

– Еще раз прошу прощения, но не могли бы вы вспомнить еще раз, как все было? Понимаю, что это тяжело, но может оказаться ключом к раскрытию тяжкого преступления.

Елена Сергеевна покачала головой, встала, выглянула в коридор и, плотно притворив дверь, приступила к рассказу.

Она не сообщила ничего принципиально нового. Наверное, если бы не дружба со Светой Поливановой, Лена не особенно бы переживала из-за растущей популярности Ани Лисовец. Ее молодой человек был ей верен, и любовь его выдержала испытание разлукой и судимостью невесты, а потом браком, бытом, детьми и всем остальным. Туповатый гопник Урюк оказался на удивление хорошим мужем, они с Еленой по сей день живут душа в душу.

У Светы на личном фронте складывалась совсем другая ситуация. В каждой школе есть альфа-самец, звезда раннего полового созревания, недосягаемая величина. Иногда бывает, что он обладает реальными достоинствами, а иногда – ничем, кроме яркой внешности и чего-то вроде животного магнетизма, но все девочки сходят по нему с ума.

Света была слишком независимой, чтобы безответно влюбляться, она просто решила, что раз является королевой школы, то ей нужен король, но повела себя слишком прямолинейно, и альфа-самец не ответил на ее авансы.

Сначала Света спокойно относилась к Ане, полагая, что та слишком робкая и интеллигентная, чтобы узурпировать ее власть, но вскоре до нее дошло, что если она сама и остается королевой школы, то Аня приобретает статус богини. А когда отвергнувший ее парень стал ухаживать за Аней, Света разозлилась. Терпеть такое было уже невозможно.

Аню хотели только унизить и напугать. Лена часто бывала свидетельницей драк, устраиваемых ее верным Урюком, и знала, что даже после жестоких побоищ ребята расходятся по домам целые и невредимые, максимум с разбитыми носами. Света обладала довольно хрупкой конституцией и не верила в свою физическую силу, а три девчонки, которые пошли с ними, не думали ни о чем, кроме того, как бы оказаться в ближнем кругу Поливановой. Да, они несколько раз ударили упавшую Аню ногами, но не сильно, просто, чтобы она поняла все свое ничтожество и больше никогда не высовывалась. Как бы человек ни был хорош, но если он запуган, то теряет всю свою привлекательность. Без уверенности в себе нет ни красоты, ни ума.

В общем, они оставили Аню на снегу, убежденные, что через минуту она встанет, отряхнется и пойдет домой.

– А вы не боялись, что Аня заявит на вас в милицию?

Елена Сергеевна пожала плечами:

– Вы себя помните в пятнадцать лет? Главное – самоутвердиться, а там хоть трава не расти! Кроме того, мы, естественно, сказали Ане, что если она только попробует пожаловаться, с ней разберутся серьезные люди.

Мстислав Юрьевич вздохнул. Скорее всего, Аня действительно промолчала бы, но не из страха, а чтобы не волновать родителей.