– Конечно, не оставил. Я же не дурак, – улыбнулся он.

И затем его губы прижались к ее губам.

Этот поцелуй сильно отличался от того, другого, в кустах. Герцог не ограничился легким прикосновением. Он впился губами в губы Кэт. И еще дал волю рукам – они скользили вверх от бедер почти до груди и вниз. Приятное, восхитительно приятное тепло прокатывалось по телу Кэт, оседая внизу живота. Грудь налилась и стала почти болезненно чувствительной. Соски дрожали. Внезапно ей стало жарко. Нестерпимо жарко.

Хорошо, что Маркус и дверь поддерживали ее, не то она растеклась бы лужей на полу.

Кэт хотелось касаться герцога, и она просунула ладони под его сюртук. Чертов жилет, он мешал ей добраться до цели! Снять бы его. Ей вообще все хотелось снять: и его одежду, и свою, телом чувствовать его тело. Губы Маркуса и язык прочертили абрис ее скул и коснулись чувствительной точки под ухом. Кэт застонала и потерлась о его ноги. Ах, если бы она была на три-четыре дюйма выше, то тереться пришлось бы не о ноги, а о выдающуюся во всех смыслах выпуклость, что уже давно привлекала ее внимание. Кэт закинула руки герцогу за шею и приподнялась на цыпочки. Он снова целовал ее в губы, касаясь их языком в том месте, где они соприкасались друг с другом. Он хочет, чтобы она приоткрыла рот?

Кэт так и сделала.

Ой! Язык его скользнул внутрь. Маркус издал странный утробный звук, похожий и на стон, и на урчание одновременно, и ей вдруг безотчетно захотелось чего-то такого, что только он и мог ей дать.

Пальцы Кэт сами погрузились в его волосы: густые, шелковистые, немного вьющиеся, и она застонала. Кровь гудела у нее в ушах, и сердце билось часто-часто. Наверное, именно поэтому она не сразу услышала, как кто-то колотит в дверь у нее за спиной.

Маркус поднял голову.

– Вы кого-нибудь ждете? – тихо спросил он.

– А?

Герцог посмотрел на дверь, и в этот момент вновь раздался стук.

– Ой! – тихо вскрикнула Кэт, пытаясь оттолкнуть его.

– Подождите, – шепнул он ей на ухо. – Кто бы там ни был, рано или поздно он уйдет.

– И как это все будет выглядеть? – прошипела Кэт. – Вы знаете, что миссис Грили видела, как вы ко мне вошли. А люди додумают остальное.

Герцог усмехнулся, и это сделало его похожим на мальчишку. Задорного и, как ни странно, счастливого. Она очень ему шла, эта усмешка. Он был чертовски соблазнителен.

– Тогда давайте займемся тем, что люди потом додумают.

О, нет. Как бы заманчиво ни звучало предложение Маркуса, Кэт понимала, что, приняв его, допустит ошибку. Вероятно, роковую ошибку. То, чем, герцог предлагал ей заняться, как она подозревала, вполне могло привести к появлению ребенка, а в этом случае отклонить предложение стать его женой Кэт будет еще труднее.

Он по глазам прочитал ее ответ и сдался. Кэт рывком распахнула дверь. Мэри уже уходила. А с ней Майкл и Томас. Кэт окликнула близнецов, все трое обернулись, и мальчики радостно заулыбались.

– Так и есть. Герцог здесь! – сказал Майкл, и, минуя Кэт, побежал обнимать Маркуса.

– Мы уже хотели уйти, – сообщил Том, обхватив Маркуса с другой стороны. – А где Поппи? – спросил Микки. – Мы, кажется, слышали, как она мяукает за дверью. – Кэт ощутила, как краска заливает ее лицо. И еще она почувствовала на себе пристальный взгляд сестры.

– Наверное, кошка в комнате с арфой. Или отправилась погулять. Ты же знаешь, что Поппи вас с Томом побаивается.

– Глупая кошка, – сказал Микки и взял Маркуса за руку. – Пойдем ее поищем, герцог!

Маркус не стал сопротивляться двум сорванцам, потащившим его на поиски глупой кошки.

– Интересно, что это случилось у герцога с волосами? – спросила Мэри, глядя вслед удаляющейся троице. – Я привыкла видеть его причесанным.

– М-м-м. – В целях безопасности лучше не предлагать версий.

– И у тебя на голове беспорядок.

Руки сами вспорхнули вверх и принялись оценивать урон. Урон, надо сказать, неожиданно значительный. Чтобы заправить в узел все выбившиеся пряди, придется воспользоваться зеркалом. Без него никак.

– Мы… беседовали.

– Беседовали, значит. – Мэри хмыкнула.

Сестра бывает нескромной!

– Герцог знает о сплетнях. Он просил у папы моей руки.

– Так это же здорово! – Мэри радостно обняла Кэт. – Я так счастлива за тебя. Вот видишь? Глупое проклятие не помешало ему сделать тебе предложение.

Заметив, что Кэт не разделяет ее радости, Мэри отстранилась.

– В чем проблема? – тревожно спросила она. – Только не уверяй, будто всерьез решила остаться старой девой!

Видимо, надо было честно сказать сестре, что именно это она и хотела, но у Кэт не повернулся язык.

– Я не могу выйти замуж за герцога.

– Почему?

– Он все еще верит в проклятие, Мэри. Я не должна требовать от него, чтобы он расстался с жизнью ради того, чтобы заткнуть рты сплетникам.

– Но герцог не умрет. Ты ведь знаешь, что он не умрет! – У Мэри округлились глаза. – Ты тоже веришь в проклятие?

Леденящий страх мгновенно охладил любовный пыл.

– Я сама не знаю, во что верю.

Маркус возвращался из конюшни в замок. День прошел совсем не так, как он ожидал. Отправляясь в деревню, Маркус был уверен в том, что викарий и его жена бросятся к нему на шею с благодарностями. Был убежден, что Кэтрин вздохнет с облегчением, услышав, что скандал замят. Думал, что к вечеру станет женихом и начнут тикать часы, отмеряющие последние месяцы его жизни.

Он не учел, что имеет дело с семейством безумцев. Маркус шлепнул себя по ноге. Что, черт возьми, он мог сделать? Он не может тащить Кэтрин к алтарю силой. И зачем это ему? Он должен был бы радоваться тому, что легко отделался. Теперь ему не в чем себя винить. Впрочем, ему и в самом начале не в чем было себя винить – не он же затащил Кэтрин в кусты. И не он распускал слухи.

Маркус стиснул зубы. Но люди будут винить его. Решат, что он не позвал ее замуж. Ведь ни одна женщина в здравом уме не упустила бы возможности стать герцогиней, даже если ее супруг – Проклятый герцог. И это он поцеловал Кэтрин в тех зарослях. А что до поцелуя в доме старой девы…

Маркус ускорил шаг.

Что с ним творится? До сих пор общественное мнение его не волновало. И погубленная репутация мисс Ратбоун не лишила Маркуса ни минуты сна. Но, с другой стороны, какая у мисс Ратбоун репутация? Всем известно, что она интриганка, при этом весьма неразборчива в средствах. И если на нее показывают пальцем и перешептываются у нее за спиной, то так ей и надо. Кэтрин же, напротив…

О боги. Тот орган, что последнее время взял на себя функции мозга, сделался каменным, со всей болезненной ясностью давая понять хозяину, что находится в состоянии крайнего возбуждения. При чем тут репутация Кэтрин? Совершенно ни при чем. Маркус был до безумия счастлив, увидев ее. Когда она наконец открыла ему дверь, и он, и его главный орган – не мозг – буквально подскочили от радости. Не нужно было махать рукой миссис Грили, но ведь он хотел, чтобы их с Кэтрин увидели вместе. Мечтал, чтобы все вокруг знали, что она – его женщина.