Женщина по-прежнему не сводила с него пристального взгляда. Она когда-нибудь перейдет к сути и назовет цель своего визита? Пожалуй, настало время напомнить ей о том, чего от нее ждут.

– Вы собирались рассказать мне, зачем вы здесь, миссис Каллен.

Гостья кивнула:

– Да. Не буду пытаться найти легкий путь. Его в моем случае, наверное, нет.

– Тогда просто скажите то, что хотели сказать, мадам. – Выдержка его не беспредельна. Поведение этой женщины действовало Маркусу на нервы.

– Вы правы. Я ваша мать.

– Что? – Маркус почувствовал, как у него отвисает челюсть. Он зачем-то вскочил со стула и принялся ходить по кабинету.

Эта женщина лгала ему. Она явилась сюда, чтобы его обобрать! Откуда-то выяснила, что он задержался в Лавсбридже. Возможно, она была в сговоре с Эмметом. Не зря же старик наплел ему про ирландские корни его матери. Он даже признался в том, что хорошо знал ее и до сих пор состоит с ней в переписке.

Маркус повернулся лицом к самозванке, чтобы сказать ей все, что о ней думает, и вдруг…

Только сейчас он понял, почему ее лицо, и не только лицо – весь облик – показался ему знакомым. В зеркале Маркус увидел себя в женском образе.

– Простите, – произнесла она. – Представляю, какое потрясение вы пережили.

– Да. – Маркус опустился на стул. Бокал бренди был бы сейчас кстати. – Как вы решились приехать сюда, мадам? – Маркус не мог назвать ее матерью. По крайней мере, пока. Не исключено, что так и не сможет. Мать Нейта, тетя Маркуса, стала ему матерью.

Но зачем тетя Маргарет сказала ему, что его мать вышла за итальянского графа и уехала в Италию?

– Насколько я помню, Эммет сообщил мне, что вы живете в Дублине. Это так?

– Да, – кивнула миссис Каллен. – Мой муж работает там врачом. Он давно переписывается с одним коллегой, живущим неподалеку от Лондона, и наконец решился нанести ему визит. Лавсбридж совсем рядом, и потому я попросила мужа заехать сюда, чтобы повидаться с Эмметом. И вот необыкновенное везение или сама судьба свела нас.

Маркус никогда не считал себя баловнем судьбы.

– А ваш супруг? Где он сейчас?

– Вскоре после нашего приезда Эммет узнал, что в деревне серьезно заболел ребенок, вот мой муж и отправился посмотреть, что с ним. Он всегда путешествует со своим докторским саквояжем и солидным запасом медикаментов. Вы не представляете, как часто ему приходится помогать людям.

Миссис Каллен явно гордилась своим мужем. А может, и любила тоже.

Но что ему до них? А досада была лишь последствием пережитых за день волнений. Миссис Каллен наклонилась к Маркусу, и в глазах ее мелькнула решимость.

– Мой муж вернется с минуты на минуту, ваша светлость, и потому я должна сказать это сейчас. – Гостья нервно трогала платье, собирая несуществующие пылинки. – Пожалуйста, поймите меня правильно, я не хочу осуждать вашу тетю…

– Я очень на это надеюсь, мадам. Я бы не потерпел критики в адрес женщины, которая меня вырастила.

Миссис Каллен вздрогнула, как от боли. Маркус пожалел о том, что причинил ей страдание своими словами. Боль этой женщины нашла отклик в его сердце, и это его озадачило.

– Да, она вас вырастила. И вероятно, так было лучше для вас. По крайней мере, я только этим и утешаю себя. Но я и представить не могла. – Миссис Каллен внезапно замолчала, нахмурившись. Наверное, подыскивала слова. – Я и подумать не могла, что… – Она вновь подалась вперед, навстречу Маркусу. – Ваша светлость, мистер Эммет сказал мне, что у него сложилось впечатление, будто вы думаете, что я была рада от вас избавиться. Это неправда. – Миссис Каллен вздохнула. – Или не вся правда. Все сложнее и запутаннее.

Столько воды утекло с тех пор! Не лучше ли забыть о прошлом?

– Миссис Каллен, нет никакой необходимости в…

– Я любила тебя, Маркус! Отдать тебя тете мне было очень трудно. Ничто и никогда не давалось мне так тяжело, как тот выбор. У меня будто сердце вырвали. Я сделала это, потому что меня убедили в том, что так будет лучше для тебя.

– И вы ни разу за тридцать лет не попытались со мной связаться по той же причине? Считали, что так будет лучше для меня? – Ну почему он не промолчал? Не зря говорят: язык впереди ума рыщет. Это дела давно минувших дней, не имеющие к настоящему никакого отношения.

Тогда отчего так мучительно ноет сердце? Он ведь больше не ребенок. Взрослый мужчина. Ему не нужна мать.

– Да, и по этой причине тоже. Все гораздо сложнее, чем кажется. Но я повторяюсь. – Миссис Каллен резким движением заправила за ухо выбившуюся прядь. – Не знаю, сможете ли вы понять.

– Так и не объясняйте, мадам. Все эти годы я прекрасно без вас обходился.

Возможно, Маркус погрешил против истины. Миссис Каллен судорожно сглотнула и опустила голову:

– И все же я надеюсь, что вы позволите мне сказать. Думаю, вам стоит выслушать и другую сторону – мою.

– Ладно. – Маркус демонстративно посмотрел на часы. Зная, что ведет себя непростительно грубо, он тем не менее ничего не мог с собой поделать. В горле стоял тошнотный ком, и живот сводило то ли от страха, то ли еще по какой причине. Маркус одновременно и хотел, и не хотел услышать то, что она собиралась рассказать ему.

– Спасибо, – произнесла миссис Каллен и нервно потерла ладони. – Вспоминая то время, я постоянно твержу себе, что была тогда юной и довольно наивной. И чего уж там – бестолковой. Я думала, что могу перекроить мир по своему вкусу, что было непростительной глупостью с моей стороны, с учетом того, что жизнь уже преподнесла мне урок: новая жена моего отца избавилась от меня, чтобы я не путалась у нее под ногами. Даже сейчас, тридцать лет спустя, муж говорит мне, что я всегда уверена в том, что все пойдет так, как я этого хочу.

Маркус вновь взглянул на часы. На сей раз не из-за того, чтобы лишний раз указать гостье ее место, а потому, что мечтал поскорее со всем этим покончить и выпить наконец большой бокал бренди. Сегодня, увы, в Лондон ехать уже нет смысла.

– Пора мне к делу переходить, верно?

– Да. – Маркусу и это единственное слово далось непросто. Гостья нахмурилась, однако продолжила рассказ: – Мне было семнадцать лет, когда вы родились.

«Всего семнадцать? Действительно, почти ребенок».

А герцогу было уже далеко за тридцать.

– Я любила вашего отца, но признаю, что наш брак был ошибкой. Я думала, что если моей любви хватит на двоих, то и он со временем меня полюбит, и мы счастливо заживем вместе. Но, конечно, я заблуждалась. Сразу после бракосочетания мы отправились в Лондон. И там начался кошмар. Многие молодые женщины в столице надеялись завоевать вашего отца. Вернее, не его, а титул и богатство. Чтобы присвоить себе и то и другое. И они, скажем так, приняли меня не слишком тепло.