– Что ж, мистер Летеби, буду с вами предельно откровенен. Арендная плата именно такова, как ее обозначил Макиннон, когда вы ему написали, ни больше ни меньше. Я вынужден требовать ее от вас, понимая, что вы превратите остров Эрран в лакомый кусок для дешевых газет и натащите сюда толпы путешественников, а скорее всего, еще и журналистов, которые повредят репутации места и поставят крест на рыбалке. Но я абсолютно честен с вами. Вы вдвоем берете остров для проведения досуга, и я надеюсь, получите удовольствие. До поступления от вас какой-либо информации я исхожу из того, что строго в пределах указанной суммы я от сдачи острова в аренду ничего не теряю и ничего не приобретаю. Поразмыслите об этом, мистер Летеби, и если я услышу, что вы отказались от затеи, ну тогда я изменю свое мнение о вашей проницательности в лучшую сторону.

Какое-то время казалось, что молодой человек сейчас заговорит, воззовет под занавес то ли к разуму, то ли к чувству. Но если он и собирался это сделать, то, по всей видимости, передумал. Встав со стула, Летеби лишь сказал:

– Вы спрашивали, сэр Чарлз, не угодно ли нам будет перед уходом осмотреть дом. Хендерсон прежде здесь не бывал; да и я, признаюсь, хотел бы освежить воспоминания. Боюсь, мы отняли у вас уже порядком времени, но…

– Глупости, молодой человек. Милости просим, обойдемте дом, пока вы не уехали. Поймите, – добавил хозяин, пожав гостю руку с видом искренней доброжелательности, – вы здесь отнюдь не нежеланные гости. Ваша семья по-прежнему у нас в большом почете. Но вот если бы вы приехали сюда по другому поводу…

И хозяин достаточно вежливо показал гостям наиболее старые фрагменты здания, обращая их внимание на то, как узкое окно – случайно или преднамеренно – служит идеальным обрамлением панорамы горной лощины, или объясняя Летеби, с какой целью он произвел те или иные изменения.

– Вы ведь помните времена, когда в башенках еще были комнаты. Поверьте, сегодня прислуга этого бы не потерпела.

Маленькая комнатка с самым, пожалуй, красивым видом располагалась примерно посередине башни. Из-за нескладной формы и размера ее и впрямь сложно было приспособить под жилье, и, похоже, помещение использовали для хранения разного рода архивных документов, хартий, грамот и прочая. У стен стояли сундуки с бумагами, на блестящих черных крышках была указана тематика, к которой относилось содержимое. Один стеклянный ящик был заполнен инкунабулами, представляющими умеренный интерес, а на стене, помимо нескольких цветных карт, где были нанесены границы поместья, висела парочка генеалогических древ. Сердце у Летеби забилось быстрее, когда он заметил среди карт одну, несомненно, древнее остальных. На ней грубыми линиями был изображен остров посреди реки. Пометки, как он теперь видел, были выполнены не цифрами, а заглавными буквами, слабенько выведенными поблекшими чернилами. Это и была та самая карта, которую они искали. К несчастью, ее поместили рядом с единственным окном и свет на нее практически не падал. Но карта висела на крючке, и, останься Хендерсон на пару минут один, он мог бы снять ее со стены и, прежде чем ему помешают, сфотографировать своим миниатюрным фотоаппаратом.

Хорошим предлогом заставить сэра Чарлза высунуться из окна показался вопрос, а что это там за холм загораживает вид слева. Хендерсону же молодой человек быстрым жестом дал понять, где именно находится объект их поисков. Затем он подошел к генеалогическому древу и, будто бы вспомнив что-то при виде одного имени, с предельно небрежным видом спросил:

– А кстати, сэр Чарлз, могу ли я еще разок взглянуть на ту гравюру, портрет Флоры Макдональд, что висит наверху в коридоре? У меня дома есть очень похожий, я хотел бы получше его запомнить, чтобы сравнить по возвращении. Вам не составит труда подняться и еще раз посмотреть?

Хозяину было сложно отказать, а Летеби, выказав достаточную чуткость, предупредил подозрения, на которые могла навести внезапная просьба, и, выйдя из комнаты, сделал вид, будто это повод, чтобы переброситься с Эрдри парой слов о специфическом компаньоне.

– Знаете, если честно, – начал он, – та гравюра не очень-то мне и нужна. Но если не возражаете, я хотел бы увести вас на минуточку, просто чтобы рассказать про старину Копателя. Насколько я понял, он вам не понравился, он мало у кого вызывает симпатию. Меня Хендерсон крайне забавляет, но в отношении друзей я, как мне, впрочем, давно уже говорили, всеяден. Однако должен вам сказать, он не так уж и дурен. В первом приближении, конечно, таких при Эдуарде называли невежей. Уверяю вас, не у всех есть деньги; но на самом деле он порядочный человек, я настаиваю. Точнее, не то что настаиваю, поскольку едва ли могу ожидать, что вы со мной согласитесь, не правда ли?.. Я настаиваю вот на чем: мне бы не хотелось, чтобы вы начисто отбросили эту мысль просто потому, что вам не нравится Копатель. Когда мы обсуждали условия сделки, мне пришло в голову, что вы, возможно, несколько недовольны, так как не уверены, что мы вам заплатим, и потому не хотите. А знаете, давайте договор подпишу я один, а Копателя мы просто-напросто отстраним? Поскольку если кому-то из нас двоих и придется искать деньги, то это буду я. Я к чему, ради бога, не заставляйте меня думать, будто вы решили, что связались с жуликом. Совсем не так, далеко не так.

Брови сэра Чарлза, которые в начале тирады демонстрировали признаки зарождающегося удивления, снова встали обычным углом ироничной проницательности.

– Ну, это не повод для ссоры, – ответил он. – Не сомневайтесь, Макиннон неусыпно бдит на страже моих интересов, и если у вашего друга Хендерсона нет постоянного местожительства, что ж, тогда Макиннон проследит за тем, чтобы арендную плату внесли вы. Вот что я вам скажу, мистер Летеби: смотрите внимательно, куда ввязываетесь. Я долгие годы вел дела с множеством самых разных людей, да еще в Глазго, и, полагаю, могу при случае распознать сомнительного типа. Он обведет вас вокруг пальца, этот Хендерсон, потому что слонялся по миру и делал дело, пока вы шатались по Лондону, приискивая себе дело. У него неприятный лоб, и он слишком близко наклоняется к вам, когда говорит. Если вы соблаговолите воспользоваться моим советом, мистер Летеби, доверяйте ему, только пока он у вас на глазах. А если считаете, что я жестко торговался по поводу арендной платы, так это частично потому, что не испытываю большого желания видеть, как вы вдвоем с вашим другом Хендерсоном поселитесь в таком уединенном месте, как мой остров. А теперь, если не возражаете, вернемся, иначе он начнет беспокоиться.

Последнее соображение сильно грешило против правды. Мистер Хендерсон был полностью погружен в свои занятия в нижней комнате и нельзя сказать, чтобы с нетерпением ожидал, пока его прервут. Дверь не успела закрыться за хозяином и молодым гостем, как он снял со стены искомый экспонат и принялся пристально его рассматривать. Буквы, которые, похоже, вписали другими чернилами позже, чем составили карту, можно было трактовать только как последовательность зашифрованных указаний, чтобы отыскать на острове какой-то определенный объект. Что за объект, как читать шифр – об этом предстояло поразмыслить на досуге. А в первую очередь, разумеется, надо было поместить карту в раме на крышку сундука прямо напротив окна и в угасающем свете летнего вечера установить экспонометр. Не зная точно, как надолго сообщнику удастся задержать сэра Чарлза разговором, Хендерсон не стал дальше изучать карту, и в момент, когда дверь опять открылась, он, казалось, был полностью погружен в созерцание фамильного древа, прослеживавшего генеалогию Стратспилов – по младшей ветви иудейских царей, никак не меньше, – от Адама.