– Странное дело, – задумчиво произнесла Анджела, продолжая выдирать крестовник, – когда ты раскладываешь свои дурацкие пасьянсы, то убеждаешь, будто тебе не мешают мои разговоры, хотя карты, по идее, должны почти полностью занимать то, что за неимением более точного слова мы называем твоей головой. Но когда температура поднимается выше 15 градусов, ты жалуешься, что не можешь думать и одновременно драть сорняки.

– Я могу помочь? – вероломно предложил посетитель, сделав неубедительный жест человека, готового вскочить с шезлонга, если и без того скверная ситуация станет еще хуже.

– Сидите уж, пейте свой джин с тоником. Птичка просто не в духе, ничего страшного. Кроме того, мы не позволяем чужим выдирать сорняки, потому что никогда точно не знаем, что сажали в прошлом году. Приходится решать на ходу, где сорняк, а где цветок. Анджела, сделай милость, не усугубляй, ты ставишь Шолто в затруднительное положение. Не забудь, он закончил частную школу и все такое.

Анджела раздраженно встала и бросила оценивающий взгляд на неухоженный, заросший сад, в каковом виде они приобрели его у предыдущего владельца, да так и не привели в порядок.

– Делайте что хотите, – сказала она. – По взгляду мистера Шолто сразу видно, у него для тебя работка. Если это означает, что ты оставишь меня в покое недельки на две, может, я и найду время как следует прополоть клумбы. Ну, выкладывайте, мистер Шолто, – добавила Анджела, усевшись на краешек гамака и оттолкнувшись ногой.

Шолто посмотрел в свой стакан и поболтал приятно постукивающие кусочки льда – все молча, как человек, который не уверен, хорошие или плохие новости он принес.

– Боюсь, двумя недельками не обойтись, – произнес он наконец. – Скорее всего, придется ждать. Никакой горы трупов, кражи драгоценностей, поджога какой-нибудь усадьбы – пока. Просто Компания не вполне уверена в намерениях одного своего клиента и… ну, короче, хочет, чтобы кто-нибудь на месте убедился, что все чисто. Романтический ландшафт, бодрящий климат, – с надеждой прибавил он.

Опять я чувствую необходимость объясниться. Не то чтобы «Бесподобная страховая» компания больше нуждалась в представлении, чем его преподобие Вернон Летеби. Она разделяла пристрастия молодого человека к газетным заголовкам и тоже высоко оценивала информативность колонок светской хроники. Компания применила к делу страхования принципы новейшего массового производства и гордилась тем, что может застраховать все на свете – от пары очков до жизни южноамериканского диктатора. Кинозвезды страховали все свои передние зубы по отдельности; отцы (за вопиюще незначительную сумму) оберегали себя от возможности рождения пятерых близнецов; мужья (по несколько более высоким расценкам) – от ослабления привязанности жен. Шолто являлся сотрудником этой уникальной организации, хотя у меня не было случая понять, какое именно место он занимал в ее сложной иерархии. Положение Бридона, его сегодняшнего хозяина, было куда более любопытным: он был единственным сыщиком, которого регулярно нанимала единственная страховая компания, которая регулярно пользовалась услугами сыщиков.

Бридон – то ли искренне, то ли нет – ненавидел свою работу, особенно когда она заключалась в том, чтобы, нарушая заветы тактичности, добывать информацию об указанном человеке, торчать там, где он торчать не хотел, да и вообще шпионить за людьми – а так обычно и бывало. Беда в том, что он делал все это поразительно хорошо, время от времени с выдающей гения изюминкой неожиданности. К примеру, когда ему приходилось следить за посетителями ночных клубов, он мог переодеться соглядатаем в штатском. На свете существовал единственный человек, который знал, как его окоротить, и – безмерная удача – этим человеком была его жена. Благодаря Провидение за столь удачное решение вопроса, на будущее Бридон просил у Него лишь возможности жить в своем доме, раскладывать пасьянсы и иногда разгадывать какой-нибудь кроссворд. Его жена следила, чтобы, когда Компания в этом нуждалась, его тем не менее можно было согнать с насиженного места. Что не мешало ему заявить сегодня решительный протест, как, впрочем, и всегда.

– Я понимаю, что это значит, – проворчал Бридон. – Компания, черт бы ее драл, хочет засунуть меня в дыру вроде приморского Богнора, уверить, что это не столько работа, сколько отдых, и я еще должен радоваться, что расходы окупятся. Морской воздух ударит по печени – всегда бьет, – а оркестр будет наяривать песню «Ах, малыш, какой тяжелый день». О, почему я не выбрал более благородную профессию!

– Боюсь, кое-куда подальше Богнора, – откликнулся Шолто, не прерывая своих музыкальных занятий. – Если быть точным, на Шотландское высокогорье. С другой стороны, какое изысканное общество. Если вы когда-нибудь читали газеты, вам, вероятно, попадалось имя Вернона Летеби.

– Ах вот оно что! Нестерпимый пуп земли, который намерен откопать какие-то сказочные сокровища? Хуже не придумаешь. Знаете, я отказываюсь за ним следить. Это лишь потешит его тщеславие; он же только и мечтает о том, чтобы за ним следили. Я так понимаю, ваша безумная дирекция согласилась застраховать его дурацкий клад, даже не дожидаясь, пока он его найдет?

– Странно, что вы так говорите. Не то чтобы дирекции захотелось выдать ему полис, именно Летеби попросил об этом. Заявился со своим дружком по имени Хендерсон – сомнительный тип, выглядит так, будто сидел, – и простодушно эдак спрашивает, дери его за ногу, на каких условиях мы готовы выписать полис, чтобы застраховать их на случай, если выяснится, что никакого клада нет. Или же, как вариант, что он куда скромнее, чем гласит местное предание. Каково?

– И что, дирекция не клюнула? Это как раз в ее духе.

– Дорогой мой, в страховом деле существует такая штука, как закон. А этот ваш клад проходит по разряду азартных игр.

– Неужели дирекция задумалась о том, что ее ждет? Впервые слышу, чтобы она так привередничала. Значит, Летеби отказали?

– Да еще как, уверяю вас. Сказали, самое большее, что можно сделать, это в случае чего покрыть его расходы на арендную плату – он-то совсем не того хотел. Если, конечно, он не готов предоставить хоть малейшее доказательство того, что клад в самом деле существует, и указать его приблизительную стоимость. О, мы были очень любезны. Обратили внимание клиентов на то, что им нужно всего-то создать синдикат, который понесет все риски и явится выгодоприобретателем, но только это не вполне наша сфера деятельности. Они ушли, и мы думать не думали, что еще столкнемся с ними.

– Однако столкнулись?

– Этого жулика Хендерсона мы больше не видели, но Летеби явился на следующее утро – его преподобию все божья роса – с новым предложением, показавшимся нам более разумным. Сказал, что подцепил своего компаньона бог знает где и, в сущности, ничегошеньки о нем не знает. Он, мол, полезен по забавной причине, а именно: здорово умеет копать – в самом буквальном смысле слова. Если желаете перекопать грядки, миссис Бридон, бросьте на них Хендерсона; если верить слухам, он разделается с ними в два счета. Ну такой у него талант, похоже. Он выявил его во время войны и с тех пор шатался по свету, как натасканная на трюфели собака, выкорчевывая то золото, то минойские черепки, да все что угодно, его просили – он копал. Так что, по словам Летеби, гнать его пока не стоит; нелишне иметь в компаньонах землеройку. Плохо только, что в рекомендациях Хендерсона говорится, что он умеет пользоваться лопатой, но нет ни слова о том, что ему неловко клянчить деньги или воровать, если на то возникнет настоятельная необходимость. Вот Летеби и подумал: а почему бы не застраховаться от мошенничества со стороны Хендерсона? Такая история.