— Я.

По лицу Филиппова было видно: Рыбину он не поверил.

А вот я поверил. Потому что помнил, какие суммы заносил мне Рыбин в качестве платы за мои услуги.

Полковник Буянов таких сумм, может быть, и не видел никогда вблизи. Ну а Филиппов, мужик, конечно же, хороший — не видел и подавно. Да, может, оно и к лучшему, картина мира целее будет.

Тополь тоже был склонен поверить Рыбину. Даром, что ли, транжирил на пару со мной полученные от него суммы! И как всегда, Костю интересовали конкретные военно-тактические вопросы:

— Скажите пожалуйста, товарищ Рыбин, так, значит, исходная боевая задача — уничтожить Второй энергоблок и прекратить катастрофически сильные Выбросы — была задачей фиктивной? А вся катавасия затеяна ради захвата этой лаборатории с генным процессором?

— И да, и нет, — ответил Рыбин. — Нас действительно сильнее всего интересует уважаемый профессор Вениамин Тау. А также его… так сказать, биопродукция. Но лаборатория доктора технических наук Даниила Тау нам тоже очень важна!

«Бляхопрядильный комбинат! Тут, на ЧАЭС, их двое, что ли, братцев-то?!» — ужаснулся я.

— К счастью, — продолжал Рыбин, — группировка «Монолит», располагающая своего рода контрольным пакетом акций на ЧАЭС, растратила за текущие сутки свыше восьмидесяти процентов энергии своего Монолита. Почти вся эта энергия была разбазарена в попытках блокировать и уничтожить вашу, товарищ майор, разведгруппу. Так что теперь задача по проникновению во Второй энергоблок из принципиально нерешаемой стала вполне посильной! Надеюсь, уже через час мы нанесем визит и туда.

«Ну разборзелись не на шутку… Я бы снял такой блокбастер: „Разборз генерал-майора Рыбина“. Или кто он там по званию? Явно же не какой-то там полкан!»

— Подведу итог. — Рыбин обвел нас властным взглядом. — Вы, товарищи, блестяще справились со своими задачами. И можете быть свободны. Единственно что, — тут Рыбин нажал голосом, — я прошу вас, Владимир Сергеевич, все-таки снять с боевого взвода и сдать мне ваш «Раумшлаг».

Звоночек тревоги в моей голове повторился. Притом повторился на еще более требовательной, пронзительной ноте.

«Что-то тут не так… Но что?»

Я бросил вопросительный взгляд на Тау-может, подскажет?

Но Тау сидел на корточках, стиснув виски руками, в позе объятого горем погорельца. Я не уверен даже, слушал ли ученый то, что говорил Рыбин — он казался полностью исключенным из происходящего.

Не знаю, как бы все обернулось, но в этот миг из ложемента… поднялся Уберменш!

Он открыл глаза, как-то очень по-кошачьи потянулся, размял суставы и, ступая широко, вышел из-под реактора.

Стволы спецназовцев метнулись к нему — хотя он был абсолютно наг и безоружен.

Несмотря на своего рода новорожденность, выражение лица Уберменша было осмысленным и взрослым. Было ясно, что у этого существа есть интеллект, цели, ценности.

— Я рад приветствовать вас, друзья, — приятным голосом популярного теледиктора произнес Уберменш, обводя нас всех плавным жестом. Ни дать ни взять, любимец публики на корпоративе. — Я внимательно слушал все, что здесь говорилось, и хотел бы поделиться с вами своей точкой зрения на происходящее…

Это были единственные слова из речи Уберменша, которые я запомнил.

Другие, между прочим, запомнили и того меньше. Потому что стоило исчадию генного процессора разговориться, как все мы впали в измененное состояние сознания. Как я понял впоследствии, слова, которые произносил Уберменш, проникали прямо в наше подсознание, минуя фильтры рационального мышления, и действовали напрямую на наши центры принятия решений.

Уберменш действительно уродился сверхчеловеком. И его ораторские способности, унаследованные вместе с цветом кожи явно от папочки Тау, и его способность нравиться, умение мягко давить на психику — все это было стократ выше среднего.

Смутно припоминаю, как он расхаживал между нами, как степенно рокотал его голос…

Что же в результате, спросите вы?

А много чего!

Ну вот, например, спецназовцы Рыбина сложили оружие — как видно, сверхчеловек по-доброму убедил бедолаг, что терроризировать ученых нехорошо.

Сам Рыбин как будто заснул с открытыми глазами — на лице его застыла экстатическая улыбка ребенка, впервые попавшего в парк аттракционов.

Майор Филиппов снял с себя защитный гермокостюм и отдал его Вениамину Тау.

А Тау, уже в гермаке, бросился за одежкой для сынули.

Тем временем, как и обещал Тау, проснулся ефрейтор Шестопалов. Проснулся и тут же попал под обаяние существа, которому совсем недавно одолжил генетический материал.

Ну а мы с Тополем допили кашасу, безобидно лыбясь по сторонам.

А когда все мы пришли в себя, то обнаружили, что Вениамин Тау и Уберменш исчезли в неизвестном направлении.

Alchemist, man

You know what it is, man

«Return Of The Mac», The Prodigy

Следует признать, что боевым нейролингвистическим программированием Уберменш владел в совершенстве. И отутюжил наши мозги не хуже молодого контролера.

Как и после контузии пси-воздействием контролера, выражения лиц у всех были самые жуткие — в спектре от тяжелейшего похмелья до черепно-мозговой травмы.

Один спецназовец мычал, как кретин, лежа на полу и уткнув лицо в сгиб локтя.

Другого рыбинского архаровца громко и долго тошнило.

Майор Филиппов, тертый калач, читал «Отче Наш» — как видно, выучился в «горячих точках» и успел усвоить, что дедовское средство это всегда работает.

Что до нас с Тополем, мы выглядели, пожалуй, лучше всех. Но это, по совести говоря, не столько наша заслуга, сколько соответствующих артефактов, без которых я уже давно через Периметр не хожу, потому что знаю: психика — вещь хрупкая, а в Зоне ее всякий изнасиловать норовит.

В какой-то момент мне просто надоело смотреть на все эти корчи, слушать все эти стоны, и я первым делом раздобыл для Филиппова новый гермокостюм — к счастью, нашлась стойка с тремя резервными полными комплектами. Уж не знаю почему сверхчеловек ими побрезговал.

Затем я принялся ходить по реакторному залу этаким ангелом-вдохновителем, приговаривая:

— Ну вот что, народ, подниматься пора… Да-да, это всех касается… Если кто пить хочет, у меня во фляге есть вода… Мужик, ты чего разлегся? Дома перед дуроскопом полежишь… А тут Зона, тут лучше стоять… С оружием наготове… Вот так, да… Уже лучше.

Костя занимался примерно тем же: где надо подставлял плечо, помогал подняться, угощал сигареткой.

Как я теперь понимаю, если бы мы с Тополем всего этого не делали, если бы не нянчились с несчастными, последствия явления хамелеона были бы куда более страшными.