Счастливый довольный жизнью идиот.

На оформление документов и проверку работы мастеров уходит почти час. По моим меркам это решительно долго, но никак не выходит ускорить процесс.

Когда торопишься, все вокруг будто бы нарочно издеваются, сводят с ума своей медлительностью.

И я уже почти срываюсь на излишне дотошного и занудного мастера, пытаюсь уверить его, что и сам неплохо во всем этом дерьме разбираюсь — лишь бы поскорее получить свою машину, чтоб она уже не ломалась никогда больше.

Мой телефон разрывается от количества входящих сообщений и краснеет от звонков. Не успеваю ответить одному, а на проводе уже кто-то другой. И всем от меня что-то надо. Сумасшедший дом.

— Да! — срываюсь, повышаю голос, параллельно занимая водительское место. Наконец-то моя машина со мной, теперь попроще будет.

В трубке раздается покашливание, а следом совершенно собранный и невозмутимый голос моего личного помощника Евгения. Да-да, у меня нет никаких секретарш, смазливых кукол в приемной и еще кого-то в роли сексуального кофеноса. Только мужики, которые хоть что-то в нашем деле понимают.

Евгений напоминает мне о собеседовании, которое назначено на час дня, после докладывает, что отгрузка товара идет своим чередом и просит не забыть: через неделю стартует первый этап переговоров с азиатами.

Нервы успокаиваются моментально — от работы меня всегда таращит, как от забористой дури, и я превращаюсь в толстошкурого носорога, прущего напролом.

После обсуждения еще парочки важных рабочих моментов, кладу трубку, бросаю телефон на соседнее сиденье и выруливаю с территории автомастерской. В голове раскидываю план на день, делаю мысленные пометки, корректирую график.

Но сначала за Егором — не может же Артем вечно его сторожить. Я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы он одумался. Не уверен, что вообще получится на него повлиять, но он мой брат. Потому попытаюсь. В конце концов, если он перестанет доставать Таньку, она спокойно выйдет замуж за своего Виталика и все станет снова хорошо. Или не выйдет — главное, чтобы Егора это никак не коснулось и по мне не срикошетило.

Должен же он утихомириться когда-то, правильно? Впрочем, будем решать проблемы по мере их поступления.

Я практически врываюсь, как фурия с яйцами, в ту часть клуба, которую Артем отвел под свое жилище.

— Где он? — спрашиваю у сидящего за широким столом Артема, а тот машет на меня рукой, мол, поменьше нервов.

Встает из-за стола, ведет за собой в дальнюю спальню, в которой, наверное, и провел ночь Егор, пока я… пока я был самым счастливым мужиком в мире.

И мне ни капельки не стыдно перед братом — вот еще. Это ему должно быть стыдно, что он так с Кирой поступил, охламон.

— Он тебе рассказывал что-то? Поговорили?

— Нет, — тяжело вздыхает друг. — Его привезли, он набычился, как баран, гордо хлопнул дверью и до утра ни гу-гу. Я его не трогал, у мальчишки драма. Не захотел его теребить.

— Ты его слишком жалеешь, — бурчу, а Артем отмахивается от меня.

В длинном коридоре гуляет эхо от наших тяжелых шагов, мне хочется поскорее забрать Егора и отправить в безопасное место. Пока ехал к клубу, продумал несколько вариантов, где его спрятать на время можно. Просто нужно, чтобы Егор выбрал самый подходящий для себя, и тогда я смогу спокойно выдохнуть и заняться наконец-то своей жизнью.

Только хер мне лысый под нос, а не нормальное урегулирование вопроса. Потому что комната оказывается пустой, а в открытое окно врывается ветер. Треплет занавески, а мне хочется сорвать их на хрен и кого-то на них придушить.

Блядь, куда этот дебил делся?!

Кира

День пролетел будто бы в тумане. Утро наедине с Русланом, экзамен, последняя смена в кафе, посетители, которых, как назло, сегодня было даже слишком много. Все одно к одному, зато у меня не было времени о чем бы то ни было переживать, страдать и морочить себе голову.

Хотела я этого или нет, приходилось порхать шесть часов кряду, улыбаться всем и каждому, носиться туда-сюда с тяжеленными подносами, таскать пиво из бара и быть приветливой до приторности.

Но наконец-то даже моим мучениям приходит конец. Выхожу из дверей кафе, и перезвон колокольчиков мне вслед. Крепко держу в руках телефон, вглядываюсь в лица прохожих, рассматриваю припаркованные и просто проезжающие мимо автомобили, но Руслана нет нигде. Может быть, задерживается?

Знаю, что у него много дел, отлично знаю. Но он же обещал приехать за мной вечером? Обещал? Значит, надо подождать.

Проходит десять минут, потом еще пятнадцать. Минуты складываются в час, а эффект такой же — Руслана нет. И я бы обязательно ему позвонила, потому что бессмысленное ожидание, когда ноги гудят от усталости, — так себе развлечение. Но, как оказалось, во всей этой суете взять у него номер я напрочь забыла.

Значит, надо идти домой, отдыхать и стараться не накручивать себя. Хоть это, конечно, вряд ли получится. Но я попробую.

Автобус подходит вовремя, я запрыгиваю в распахнутую дверцу и, расплатившись, занимаю место у окошка. Город медленно погружается во тьму, над магазинами и кафе зажигаются вывески, а над головой — звезды. Я пытаюсь их сосчитать на очередной остановке, но, естественно, ничего у меня не получается — их слишком много, а пауза слишком короткая.

Телефон все еще зажат в моей руке, и я размышляю: стоит ли искать Руслана? Может быть, в “Покрышкино” поехать? Возможно, он все еще там и его просто завалило работой?

За всеми размышлениями чуть было не проезжаю нужную остановку и выскакиваю на улицу практически на последней секунде, чем вызываю ропот неудовольствия у тех, кто остался в автобусе. Простите, люди, так-то я хорошая и вежливая девочка, просто задумалась.

По пути захожу в магазинчик, покупаю литровую бутылку кефира и два яблока. Вот такой будет у меня диетический ужин.

Кто-то снова разбил фонарь, и участок дороги погружен во тьму. Футболка липнет к телу не от жары, а от ощущения, что кто-то смотрит на меня, следит. Ускоряю шаг, параллельно пытаюсь нащупать в сумке газовый баллончик, но удается ухватить что-то не то: несчастные яблоки, ключи от комнаты, упаковку бумажных платочков — что угодно, только не баллончик.

Почти бегу ко входу в общагу, но кто-то окликает меня. Паника бьет наотмашь, потому что голос мне совершенно незнаком и он мужской. Грубый, низкий, с ленивыми нотками.

— Кира! Постойте, пожалуйста!

Резко останавливаюсь, покачиваюсь на месте из-за инерции, и медленно оборачиваюсь на зов. Я добралась до светового пятна, и вокруг много знакомых — кто-то сидит на лавочке, курит. Ребята из параллельного потока громко о чем-то спорят, девушки из соседней комнаты от души смеются.

Здесь уже не страшно, потому я вглядываюсь в темноту, пытаясь рассмотреть того, кому могла так срочно понадобиться.