«Моей целью было прийти третьим и затем поддержать Ельцина во втором туре в обмен на смену политики, ну и в частности, возможно, назначение премьером, – объясняет Явлинский. – Вот в этом, собственно, и был весь смысл моего участия. А на такое Ельцин готов не был, ну поэтому надо было бороться».

Явлинский рассказывает, что в течение всей избирательной кампании на него оказывается очень мощное давление – в том числе со стороны американского посольства: «Они мне говорят: "Снимите свою кандидатуру. Если вы этого не сделаете – you'll be a footnote of history. Your family never ever will get a visa"[10]. Я им на хорошем русском языке: "Нет, это невозможно". Или молчу. Один раз даже выгнал из кабинета». Посол США в России Томас Пикеринг спустя 25 лет утверждает, что он лично не оказывал давления на Явлинского, однако не берется комментировать действия своих коллег.

15 мая Явлинского снова приглашают в Кремль. Утром, когда он собирается к президенту, ему звонит легендарный правозащитник Сергей Ковалев, первый уполномоченный по правам человека в России и первый председатель комиссии по правам человека при президенте. В январе 1996-го он подал в отставку в знак протеста против политики Ельцина. «Я не могу больше работать с президентом, которого не считаю сторонником демократии», – заявил он. Ковалев рассказывает Явлинскому, что на днях в Минске состоялась акция протеста против президента Александра Лукашенко. Задержали многих, среди них несколько ученых, совсем пожилые люди, им нужны лекарства. Ковалев просит передать Ельцину, чтобы тот позвонил Лукашенко и обсудил возможность изменить меру пресечения задержанным старикам – пусть дожидаются суда дома. Явлинский обещает все сделать.

«Я прихожу, в очередной раз опять началась эта байда: "Снимите свою кандидатуру"… – рассказывает Явлинский. – А я резко меняю тему и говорю: "Борис Николаевич, вы бы не могли позвонить Лукашенко?"» Ельцин с готовностью соглашается и тут же просит секретаря соединить его с Белоруссией.

«Александр Григорьевич, вы там взяли каких-то пленных, отпустите их, – так передает слова Ельцина Явлинский. – Я ничего не хочу слышать. Александр Григорьевич, мы уже в Европе, здесь этого не любят. Не надо никого убивать. Отпустите пленных. Ну что вы, не понимаете?»

Явлинский стоит рядом и подсказывает: «Пусть изменит меру пресечения». Ельцин подхватывает: «Измените им меру пресечения, ну что вы, не понимаете? Если дали 12 лет, дайте 10, если 10 – дайте 8».

Лукашенко задает Ельцину вопрос, и тот переадресовывает его Явлинскому: «Кто просит?» – «Ковалев просит». – «А, ясно. Кто просит, кто просит. Диссиденты. У меня их тут развелось… В общем, слушайте, Россия просит вас. Вас просит Россия! Все, разговор окончен». И бросает трубку.

Потом Ельцин просит соединить его с российским министром обороны Грачевым. «Ну все, – смеется Явлинский, – думаю, сейчас объявит войну». А президент спрашивает министра: «Павел Сергеевич, сколько у нас ракет в Белоруссии?» Тот отвечает: «Шесть». «Две заберите, – подумав, говорит Ельцин. – Они не умеют себя вести».

Через день, выступая в Красноярске во время предвыборной поездки, Ельцин будет рассказывать, что вчера освобождал пленных в Белоруссии. Кстати, вмешательство Ельцина оказывается удачным: Лукашенко и правда отпускает всех задержанных, даже суд отменяет.

Но разговор Ельцина и Явлинского 15 мая после окончания белорусской темы возвращается к выборам. И Ельцину кажется (или он делает вид), что они вместе спасли пленных и разногласий больше нет: «Ну раз мы с вами договорились, то давайте за наши договоренности выпьем!» – предлагает президент и просит, чтобы им принесли шампанского.

«Извините, Борис Николаевич, вы все-таки, по-моему, меня не поняли, – отвечает Явлинский. – Я не откажусь от участия в выборах и не сниму свою кандидатуру. Даже если я не прохожу во второй, участвовать в первом туре я все равно буду. Сотрудничать с вами я готов, но после выборов».

«Вы пожалеете», – говорит Ельцин. «В каком смысле?» – уточняет Явлинский. «В самом прямом». – «Борис Николаевич, вы извините, но так я не хочу разговаривать вообще». Но Ельцин настаивает: «Вы пожалеете». «Что значит "пожалеете"?» – допытывается Явлинский. – Вы что сделаете? Убьете меня? Или что, распустите Государственную думу? Меня опять выберут». – «Семья ваша пожалеет, и дети ваши пожалеют. Снимите свою кандидатуру».

«Спасибо, Борис Николаевич, я пошел. Дальше нам разговаривать не о чем», – заканчивает разговор Явлинский. И направляется к двери. Он уже доходит до выхода, но тут Ельцин его окликает: «Вернитесь».

Явлинский возвращается. «Снимете свою кандидатуру?» – «Нет».

Ельцин подманивает Явлинского пальцем. Тот подходит ближе и наклоняется к сидящему президенту.

«Снимете свою кандидатуру?» – «Нет».

Ельцин снова делает движение пальцем, и Явлинский наклоняется еще ближе. «И я бы на вашем месте не снял», – вполголоса говорит Ельцин.

Вскоре после майских праздников социолог Александр Ослон приносит на заседание аналитической группы обновленные данные последних опросов и торжественно сообщает: «Мы переломили ситуацию». Так называемый крест победы, которого давно ждали социологи, достигнут: количество избирателей, верящих в то, что победит Ельцин, превысило число тех, кто ставит на победу Зюганова. Все радуются и повторяют, что идея переговоров с Зюгановым была ошибкой, о встрече Ельцина с коммунистами нечего и думать.

Спустя несколько дней Чубайс срочно созывает аналитическую группу. «У нас ЧП, смотрите, что наши люди обнаружили. Полный атас!» – говорит он и демонстрирует проект соглашения между штабами Зюганова и Жириновского. Из текста следует, что Владимир Жириновский, кандидат, занимающий по всем опросам третье место, готов поддержать Зюганова в ответ на обещание ему позиции премьер-министра. «Ни хрена себе! Где нашли?» – «В штабе». Члены аналитической группы постепенно собираются – все шокированы. Позже других приезжает Сергей Зверев.

«Смотри, Серега, охренеть, что твой Зюганов приготовил нам», – встречает его Чубайс.

Зверев глядит в бумагу: «Анатолий Борисович, вы забыли. Это же наша работа».

«В смысле?!» – кричат все хором. – «Ну это же у нас, в аналитической группе написали. А что такого?»

«Скотина, что же ты не сказал сразу?» – смеется Чубайс.

В штабе Зюганова тоже происходит много странного. Рассказывают, что сам кандидат однажды интересуется: «Откуда у нас столько экономических программ? Я то на одну натыкаюсь, то на вторую, то на третью. Причем одна жестче другой. Никак не могу понять, откуда они появляются. У нас такое количество народа, все что-то пишут…» Лидер коммунистов даже не догадывается, что эти распугивающие избирателей экономические программы создают в штабе Ельцина. Но из-за царящей у коммунистов неразберихи их воспринимают как настоящие и пускают в дело: ссылаются на них в выступлениях, печатают в прессе.