— Оставишь для бала.

И выдохнуть Лея смогла, лишь когда наступил вечер. Девушек отпустили с занятий, и она надеялась остаться одна в своей комнате, но леди Вальфред велела ей следовать за ней. Они снова направились в Малый дворец, но в этот раз не пешком, а в большом портшезе, который несли четыре огромных пса в тюрбанах.

Лея обратила внимание, что охрана здесь повсюду, и нечего и думать о том, чтобы сбежать отсюда просто так, среди дня. Если только во время бала?

Дождь всё не прекращался, и королевский парк представлял собой унылое зрелище. Земля уже перестала впитывать воду, и повсюду скопились лужи, а местами стекающая с горы вода даже размыла клумбы. Под тяжестью дождя склонились розы, и декоративные травы поникли, смешавшись с грязью. Но Лея ничуть не сожалела об этом. Наоборот, ей казалось, что этот дождь успокаивает её и придаёт сил. Словно отчаянье, затаившееся в её сердце, изливалось наружу вместе с этим дождём.

Во дворце они с леди Вальфред поднялись на второй этаж и прошли в гостиную с большой широкой террасой, выходившей на море и бухту. Раздвижные двери террасы были открыты даже сейчас, несмотря на то, что на улице стояла непогода, но вечер уже наступил, и в комнате было сумрачно. Слева от входа пылал большой камин, и повсюду горели свечи. И Лея даже подумала мимоходом, странно, что повсюду свечи, а не светильники. Кроме свечей по углам комнаты курились четыре жаровни, истекая ароматным дымом. И пятая, самая большая, стояла у выхода на террасу. Дым из неё шёл едва заметный, лёгкий, прозрачный, и пахло нагретым песком, фруктами и немного пряной смолой. Лея бросила взгляд на небо — сумерки уже поглотили Нижний город, и в пелене дождя он почти слился с морем в одну серую непроглядную пелену.

Лея остановилась там, где ей велела леди Вальфред, и оглянулась по сторонам. Три широких ступени вели к арке с двустворчатыми дверями, но они были закрыты. Мозаичный пол, несколько диванов, обитых бархатом, пальмы в мраморных вазонах и большая картина в простенке. В комнате находился кто-то ещё. Прятался в дальнем углу за жаровней, и его хорошо скрывали сумерки и дымок, курящийся поверх углей. Лея почувствовала взгляд, скользнувший по коже, но не успела рассмотреть наблюдателя, открылась дверь, ведущая в нишу, и Лея сразу же узнала фигуру в чёрном платье.

Королева.

Она подошла совершенно бесшумно, ступая так мягко, как будто была боса, и её присутствие выдал лишь лёгкий шелест платья и запах духов: белая камелия и миндаль. Её шею украшали всё те же чёрные алмазы, но, как и в прошлый раз, никаких других украшений на ней не было. И прежде, чем присесть в реверансе, который её заставляли тренировать на сегодняшних занятиях, Лея успела рассмотреть королеву. Тёмные волосы убраны в низкую причёску на затылке, чёрные брови вразлёт, чёрные глаза, поистине королевская осанка, полная достоинства и осознания собственной власти…

И взгляд. Из тех, что прибивают к земле одним ударом.

Королева остановилась напротив Леи и щёлкнула пальцами, чуть поманив ими же и велев ей распрямиться. Лея поднялась, но опустила взгляд, как и велела леди Вальфред.

— Оставь нас, — скомандовала королева старшей фрейлине, а когда дверь за ней закрылась, произнесла уже мягче: — Ну здравствуй, Каталея Рюмон. Можешь смотреть на меня, я разрешаю.

Она повернулась и, ступая так же бесшумно, подошла к жаровне. Взяла щипцы, тронула угли и бросила что-то в огонь. Пламя взметнулось, окрасилось алым, и запах фруктов и смолы стал отчётливее и гуще.

— Подойди сюда. Не бойся, — королева указала на место слева от себя.

Лея осторожно подошла и остановилась рядом с жаровней, не зная, что ожидать дальше. Она стоит рядом с самой могущественной женщиной Коринтии, и от щелчка этих тонких изящных пальцев зависит её жизнь. Но, как ни странно, сейчас ей не было страшно. Внутри всё словно замерло.

Королева снова щёлкнула пальцами, и из сумрака появилась женщина, которая пряталась в глубине комнаты. Лея даже не сразу поняла, что это женщина, настолько странным был её наряд. Штаны из пёстрой ткани, тюрбан с мохнатым пером и на груди разноцветная россыпь бус и амулетов, едва ли не до пояса. Среди амулетов был даже маленький человеческий череп, искусно вырезанный из оникса. И, конечно, ашуманские восьмёрки — браслеты в виде змеиных колец украшали её запястья и плечи. Женщина шла, покачиваясь, и Лее даже показалось поначалу, что она слепа. Её глаза, подёрнутые белёсой плёнкой, казались похожими на змеиные, словно на них было ещё одно полупрозрачное веко, позволяющее женщине смотреть, не моргая.

Она подошла к жаровне и остановилась, не сводя с Леи глаз, и от этого у неё мороз пошёл по коже.

— Дай ей свою руку, — приказала королева.

И вот теперь Лея почувствовала, как в ней пробуждается страх. Он ползёт по ногам ледяным ужом, обвивается вокруг тела тяжёлыми кольцами и стягивает грудную клетку, не давая дышать. Но сопротивляться этому немигающему взгляду она не могла. Протянула руку, как заворожённая, и даже не успела отдёрнуть, когда женщина в тюрбане в одно мгновенье выхватила из-за пояса маленький кривой кинжал и, цепко схватив Лею за запястье, полоснула лезвием по ладони. И сразу потянула к жаровне так, что капли крови упали прямо на огонь.

Пламя снова взвилось вверх, затанцевало, окрасившись сначала в индигово-синий, а затем в ярко-голубой, и стало почти прозрачным. А Лея с ужасом смотрела на то, как королева жадно вглядывается в пламя. Но испугало её совсем не это.

Королева схватилась руками прямо за раскалённые края жаровни, но нисколько при этом не обожглась.

— Что ты видишь, Сулейка? — произнесла королева, обратившись к женщине в тюрбане.

И её слова прозвучали так, словно Леи рядом и вовсе не было.

Сулейка закатила глаза к потолку и стала раскачиваться, что-то бормоча, а Лея, хоть и могла разобрать слова, но так и не поняла их смысла, потому что они были на ашуман. И она совершенно оцепенела от страха, крепкой хватки колдуньи и её бормотания. Огонь опал, а из жаровни повалил белый дым, стекая вниз и расстилаясь по полу плотным ковром. Сулейка резко отпустила Лею, едва не оттолкнув от себя, и погрузила свои руки в дым над жаровней.

— Смотри… Смотри сюда, — прошептала она Лее скрипучим голосом.

А дым всё клубился и клубился, поднимаясь над жаровней выше и выше, и превращаясь в большой белый столб, почти до потолка. Лея вглядывалась в него и поначалу ничего не видела. Но потом дым стал прозрачнее, и в какой-то момент она разглядела расстилающуюся вдаль безжизненную пустыню. Обожжённая земля, иссечённая сеткой трещин, горизонт в туманной дымке, а посреди пустыни гора. И чем дольше она всматривалась, тем отчётливее видела, как тают очертания горы, а сквозь них проступает высокая башня, состоящая из колец. И венчает башню голова змея, который смотрит на неё чёрными немигающими глазами.

Я ж-жду тебя…

Этот голос с шипящим присвистом раздался где-то в голове, и от нахлынувшей волны ужаса Лея зажмурилась что есть сил.