Я скользнула взглядом по его рукам, лежавшим на столе: серые металлические браслеты — те же самые или просто такие же как те, что застегнули на его запястьях еще в Орте — гарантировали то, что он не опасен. Папа еще тогда объяснил мне, что они блокируют магический поток, превращая мага в обычного человека. Человек шесть легионеров, не считая тех, что пришли со мной, позволяли надеяться, что голыми руками он мне тоже навредить не сможет.

Процесс шел без особых расшаркиваний. Без всяких: «Встать, суд идет!» Без ударов молотка и волнений в зале, которые стоило бы ими прерывать. Я поняла, что среди сидевших за столами, были представители местной прессы, которые невозмутимо вели записи, и несколько студентов. Вероятно, из Академии Легиона или с каких-то местных юридических специальностей. Ни друзей, ни родственников подсудимого, ни случайных зевак. За столами в первом ряду сидели уполномоченный обвинитель и, как я поняла, официальный представитель. То есть прокурор и адвокат.

Меня вызвали почти сразу, других свидетелей не было. Только сейчас мне показалось странным, что в свидетели не призвали ни профессора Карр, ни Нормана, а только меня. Или их собирались выслушать в другой день?

Обвинитель задал мне все те же вопросы, что и на «репетиции», я дала все те же ответы, стараясь не смотреть на Нота, но чувствуя на себе его прожигающий ненавистью взгляд. Судья — худощавый мужчина лет шестидесяти — напротив, смотрел на меня сочувственно.

Защитник не проявлял особого рвения. По тем же американским сериалам я привыкла к тому, что адвокаты с пеной у рта защищают даже серийных убийц, которые чуть ли не были пойманы над телом с окровавленным ножом. Однако защитник задал мне всего несколько вопросов. В том числе о том, почему Нот мог желать моей смерти. А еще о том, пытался ли он бежать. Только после этого я задумалась: а почему, собственно, он не пытался этого сделать? Был уверен, что я замерзла в лесу и ему ничего не грозит? Знал, что ему не спрятаться? Или желал быть пойманным, чтобы получить свою долю аплодисментов от сочувствующих? Ведь он реально считал мою смерть значимым событием, сейчас я это чувствовала, как никогда.

После меня вызвали самого Ротта, и он пересказал все то, что узнал во время предварительного разбирательства. Рассказал он и про нападение Нота в самом его конце. По выражению лиц судьи и защитника, когда тот вел свой допрос, я поняла, что судьба Нота решится очень быстро. И решится не в его пользу. Наверное, меня это должно было обрадовать, но… не обрадовало.

Мне хотелось поскорее вернуться в Орту. Нет, веселиться на выпускном я после всего, что увидела в суде, едва ли смогу. Но я мечтала немедленно оказаться в гостиной Нормана, в его объятиях. Чтобы он прижал меня к себе, а его руки, сомкнувшись у меня на спине, отгородили от всех проблем и тревог.

Однако, когда заседание закончилось и мы вышли из давящих на психику серых стен на залитую солнцем площадь, никто не поторопился к порталам. Ротт остановился, чтобы выразить мне и папе благодарность. Я не понимала, за что он нас благодарит, поэтому промолчала, предоставляя папе право дать вежливый ответ.

— Таня, не расстраивайтесь так, — вдруг сказал мне Ротт с улыбкой. — Нот сам выбрал свой путь. И понесет ответственность за сделанный им выбор.

— От этого вся эта ситуация не становится менее печальной, — возразила я.

— Вы должно быть проголодались, — внезапно сменил он тему. — Может быть, хотите перекусить перед возвращением в Орту? Я все еще надеюсь на возможность угостить вас обедом.

Я покачала головой. Есть я хотела, потому что из-за нервов почти не завтракала, но я не хотела ни задерживаться в Апарин, ни оставаться дальше в обществе Ротта.

— Я знаю отличное место, оно совсем рядом, — продолжал настаивать Ротт. — Прекрасный пример местной кухни. И это абсолютно безопасно: охрана пойдет с нами.

— Мне кажется, Таня хотела бы поскорее вернуться в Орту, чтобы отвлечься, — вмешался папа. — У нее сегодня все-таки выпускной.

— Честно говоря, господин Ларин, я не просто хочу угостить вас обедом, — серьезно признал Ротт, посмотрев на папу. — Есть некоторая информация, которая касается безопасности Тани. Мне хотелось бы поговорить с вами об этом.

И тогда папа согласно кивнул, а я подавила тяжелый вздох. Придется потерпеть еще как минимум час. Наверное, я смогу это сделать.

* * *

Небольшой ресторанчик, в который нас зазывал Ротт, действительно находился недалеко: мы немного прошли вдоль широкой улицы, свернули в узкий переулок и прошли почти до самого конца. Переулок заканчивался дальше тупиком, но мы не дошли до него, остановившись у неприметной двери. Оба легионера скользнули внутрь, меньше минуты спустя вернулись обратно и кивнули своему начальнику. Я чувствовала себя очень важной персоной, вокруг которой крутятся телохранители.

Внутри оказалось пусто: в заведении стояло не больше десятка столиков, которые сейчас никто не занимал, в зале суетился только полноватый мужчина с залысинами на голове, который радостно нам улыбнулся. Для обеда было уже поздновато, а для ужина — еще очень рано, поэтому персонал заведения скучал, а потому продемонстрировал настоящее радушие, увидев компанию из пяти человек. Пусть даже оказалось, что двое из них при исполнении и есть не будут.

Выбор блюд я доверила папе и почти не вслушивалась в его разговор с легионером. Услышала только, что поначалу Ротт, вопреки обещаниям, не столько рассказывал, сколько спрашивал. Знает ли папа о том, почему монархисты выбрали меня своей целью? Случались ли покушения или странные события раньше? Папа не стал раскрывать ему всех карт, только сообщил, что в свое время он покинул магический мир, опасаясь за свою жизнь. Он дал понять, что я могу быть мишенью по его вине, но даже не стал уточнять, что имел отношение к Легиону.

Так и не добившись ничего определенного, Ротт завел пространную беседу на тему того, что при таком раскладе для меня крайне опасно возвращаться в магический мир. Кажется, все его мысли о моей безопасности сводились к тому, что мне стоит после церемонии вручения дипломов вернуться домой и остаться там. Папа ответил, что он надеется на то же самое, но окончательное решение оставляет за мной.

— А вы, Таня, что думаете по этому поводу? — Ротт вонзил в меня пытливый взгляд.

Я пожала плечами. Меньше всего свои планы на жизнь мне хотелось обсуждать с ним.

— Вы же сами сказали, что Орта для меня сейчас — самое безопасное место, — напомнила я. — После спецкурса могу вернуться туда для полноценного обучения.

— Они внедрили туда одного агента, который терпеливо ждал вашего появления пять лет, — заметил Ротт. — Они могут внедрить нового. И если преподавателей еще как-то можно попытаться контролировать, то поток студентов, поступающих в Орту, отслеживать трудно. К тому же монархисты всегда могут завербовать кого-то из тех, кто уже там учится. Как показывает практика, люди примерно вашего возраста очень падки на их идеи.

— Я буду иметь все это в виду, господин Ротт, — вежливо ответила я. — Но я не собираюсь запираться в собственном доме до конца жизни и бояться. Это ничем не отличается от смерти.