рядом с его креслом, — что люди делятся на два типа: хороши, которые не знают, что они плохиши, и плохиши, которые думают, что они хороши.

Архаров наконец посмотрел на меня, чуть заломив бровь.

— Я имею ввиду, что вы всё-таки упустили самое главное: зачем это кому-то нужно? Может, на самом деле есть какой-то плохиш, который думает, что сделав то, что он сделал, он поступил правильно?

— У дяди Мойши не бывает хороших людей? В девелопменте, да и в любом бизнесе есть понятие о рентабельности. Искать твоего плохиша было нерентабельно, но, кажется, я ошибся, и зря не прислушался к тебе.

— Классическая ошибка новичка. Со стороны всегда виднее, — я пожала плечами.

Архаров резко крутанулся ко мне, и буквально через мгновение я оказалась сидящей на его коленях.

— Мы сейчас на «ты» или на «вы»?

— Наплевать, — прошептал он мне в губы, — хочу забыть обо всём. С тобой я обо всём забываю.

Я ощущала его жгучее дыхание, и неожиданно тепло его груб накрыло мои. Как будто впервые, меня унесло куда-то далеко отсюда. Марк со всей нежностью изучал мои губы, постепенно углубляясь, погружаясь в меня. К этому я никогда не смогу привыкнуть.

Он всегда влиял на моё тело каким-то диким образом, я каждый раз теряла над собой контроль. Сидеть боком к нему было неудобно, я развернулась всем корпусом на нём. И уж совсем бесстыдно и неконтролируемо начала ёрзать в такт ему.

— Есения, — хрипло выдохнул он, — что же ты делаешь?

Марк поднял меня и посадил на стол, не разрывая поцелуя.

— Где же ты была всё это время…

Эти слова оказались ушатом холодной воды. Что я творю, идиотка? Кто потом моё сердце лечить будет? У всех домов не хватит запасов вина и шоколада, чтобы мне излечиться потом от Архарова.

— Что случилось?

— Ничего, — поспешно спрыгнула со стола, приводя в порядок костюм и заправляя выбившееся пряди из пучка, — извините, то есть, извини. Но не думаю, что это правильно… ну, здесь, и вообще…

Лицо пылало от возбуждения и стыда. Даже, по-моему, от сожаления.

Во даю. Я сейчас была готова голову себе открутить из-за того, сама себя лишила Архарова, но, с другой стороны, невероятно гордилась собой.

Я больше, чем уверена, на моём лице отображались все эмоции. Мне все об этом говорили. Вот и Архаров вглядывался в меня, а после, кивнув своим мыслям, просто обнял. Вот так просто, но очень крепко, я почти потерялась в этих объятиях и в его руках. Было некое разительное отличие от того, что мы делали пару минут назад. Настолько сильное, что в носу слегка защипало. Почему Архаров не такой, как думает о нём Айрин? Было бы проще, если бы он тем самым плохишом и не обнимал так, будто укрывает от всего мира.

К Марку сегодня весь оставшийся день ломились люди, но он не принимал. Уже и офис опустел, а мы сидели и ковырялись в китайской еде. Мне пришлось много сил потратить, чтобы, наконец, убедить босса поесть. Даже Илья удивился, когда в приёмной появился курьер из доставки. Ужин прошёл втроём и в полной тишине.

— Илья, на сегодня можешь быть свободен, — Сказал Архаров, когда мы выходили из офиса.

— Понял, — беспрекословно кивнул Илья и, кидая на меня задумчивые взгляды, провёл нас до машины, — насколько всё плохо? — Наконец, решился спросить он, когда босс садился в машину.

— Пока рано судить. Всё только начинается.

Даже представить сложно, чем именно это аукнется Архарову. Из того, что я услышала, его акции уже стремительно летят вниз. Я без понятия, какой убыток начал терпеть Архаров, тем более в масштабе его империи, но то, что у него будто руки опустились, уже говорило само за себя.

— Куда едем?

— Куда угодно, только не домой.

— Ну, раз мне отдали борозды правления, провезу вас по пути восстановления, — слегка задорно выехала с подземной парковки.

— Что, простите?

— Говорю, я вас похищаю на эту ночь. То есть, не на всю, а на пару часов.

— Вы не можете меня похитить, — он усмехнулся.

— Я уже это сделала. И ещё — сегодня у нас будет музыка.

Как можно утихомирить печаль? Правильно, мороженным. Я привезла Архарова в своё любимое место, где небольшая парковка скрыта от глаз густым кустарником, но перед ней открывается изумительный вид на ночную реку и огни города.

Мы развалились на капоте и поедали маленькими ложечками мороженое в стаканчиках. Точнее, я развалилась, а Марк сидел с идеальной осанкой.

— Как ты нашла это место? — Снова перешёл он на «ты».

— После смерти бабушки я не знала куда себя деть. В прямом смысле, — я тщательно перемешивала шоколадный сироп с мороженным, молодой человек мне даже арахиса насыпал, — домой не могла себя заставить вернуться. Дядя Мойша дал тогда Оку, чтобы каталась. Кстати, мне это помогает. После первых штрафов за превышение начала искать убежище. Здесь на иве, кстати, есть отметки, сколько раз я сюда приезжала.

Марк проследил за моим взглядом и увидел тот самый ствол, где я выцарапывала палочки перочинным ножиком. В те чёрные дни я на самом деле пыталась занять себя чем угодно, только не возвращением домой, где меня больше никто не ждал. Даже на девять дней не смогла заставить себя прийти, а была тут и вырезала вертикальные палочки.

— Ты провела здесь восемьдесят шесть дней?!

— Ну, я не жила здесь, а просто приезжала восемьдесят шесть дней подряд.

Мороженое уже кончилось, а истории — нет. Архарова очень интересовала моя семья, как меня воспитывали, как так получилось, что все мои друзья — такие необычные. Наверное, впервые я так открылась перед кем-то. Ну, оно и понятно, почему. Марк вызывает у меня некое полнейшее доверие, тем более мне была приятна его реакция на мою жизнь. Он с грустью слушал о смерти близких и смеялся, когда я рассказывала о наших праздниках и Войне Домов.

— У нас соседка была в деревне, бабушка Лена, — отсмеявшись, начал Марк, — злая невероятно. Ей всегда казалось, что я пробирался в её двор, пока она сама работала в полях. Хотя, это было не так.

— Вы росли в деревне?!

— Я не всегда был богат. И моя семья не всегда была богата, — просто пожал он плечами, — ты дашь до рассказать или нет?

— Всё-всё, молчу, — показала, будто закрываю рот на замок.

— Так вот, однажды моя бабушка сказала мне топориком прорубить кустарник у молодых деревьев, а я случайно вырубил три деревца. Не знал, что делать, и залез к соседке Лене — у