Его пальцы внезапно прошлись по её шее, погладили, как будто невзначай, скользнули по плечу, а затем ладонь снова легла на спину, и Филипп притянул Летицию к себе так близко, что это стало даже неприлично.

— Разве я тебе не нравлюсь? — прошептал он почти на ухо. — Я ведь недурён, спроси любую. Я из хорошей семьи. И родители одобрят такой брак, объединим наши доли в поместье…

Ах вот оно что! Значит, всё-таки доли в поместье…

— Это так внезапно… Я в растерянности… И я совсем не думала о браке, ведь я совсем недавно сняла траур по…

Она вовремя осеклась, едва не сказав: «по мужу».

— Ну же, Летиция? Чего тут думать? Или у тебя есть кто-то другой на примете? — спросил он совершенно серьёзно и, отстранившись, заглянул ей в глаза. — Ну не фрессонов же щенок, в самом деле?! Умник со своими книжками и аболиционизмом? Пффе! Да я пристрелю этого баронетика — и вся недолга!

Она подняла взгляд, и лицо Филиппа оказалось так близко, глаза так возбуждённо блестели, а тон, которым он это произнёс, таким серьёзным, что она даже испугалась.

Что с ним такое последнее время? Он накинулся на Дюрана, цеплялся к Фрессону, а теперь и вовсе хочет его убить! И он не отходит от неё ни на шаг…

— Святая Сесиль! Кузен, зачем непременно надо кого-то убивать? — Летиция попыталась улыбнуться и сгладить неприятный разговор.

— Затем, что не стоит ему питать каких-то надежд. Он не подходит тебе, милая кузина! — снова шепнул Филипп на ухо, почти касаясь его губами и гладя её спину ладонью.

— А ты? Ты подходишь? — спросила она резко, отстранилась и упёрлась рукой ему в грудь.

Он что, совсем пьян? Это уже просто неприлично! Даже для Альбервилля! Да что на него нашло?

Летиция не хотела ему грубить, но его странное поведение совсем вывело её из равновесия.

— А я подхожу, — он улыбнулся как-то хищно, глядя на её губы. — Я-то всё не понимал, чего старый пират так носился с твоей черномазой бабкой, а теперь вот понимаю… Если ты хоть немного похожа на неё… В тебе течёт та же кровь, — он накрыл её руку своей ладонью, — и я знаю, что тебе нужно, Летиция.

Она смотрела на кузена и как будто видела его впервые. Этот нездоровый блеск в глазах, и странная интонация голоса, и его слова о её бабушке… Что они, вообще, значат?

«Я знаю, что тебе нужно, Летиция».

В этих словах было что-то зловещее. Музыка стихала, вальс закончился. Филипп отвёл Летицию к столу с напитками, поцеловал руку и произнёс негромко, чуть наклонившись к уху:

— Я ненадолго тебя покину, милая кузина, у меня с отцом кое-какие дела. Но я жду твой ответ после аукциона. И не забудь — ты должна отдать свою магнолию мне, — он провёл пальцем по её плечу, и добавил почти с угрозой в голосе: — Цветочный танец мой, милая кузина, как и твоя маска. Так что не раздавай никому ненужных авансов. Или я пристрелю любого, кто посмеет дать за тебя хоть луи. Не забудь: я метко стреляю!

Он ушёл, а Летиция осталась стоять, слыша в ушах лишь удары собственного сердца.

Святая Сесиль! Да он совсем спятил!

После того, как Филипп ушёл, Летиция недолго оставалась одна. Её пригласили сразу же, как только заиграла новая мелодия, но танцевала она как во сне, а в голове пойманной птицей метались мысли.

Да где же Жильбер?! А если он передумал? Или, может, он не так уж в ней и заинтересован, раз его всё ещё нет здесь?

После странных угроз Филиппа Летиция почти счастлива была бы видеть мсье Фрессона. Ей было страшно, и после нескольких танцев она постаралась незаметно уйти, чтобы подняться на второй этаж.

Уж в дамскую комнату-то Филипп не посмеет за ней явиться!

Хотя она уже начала сомневаться в благоразумии кузена.

Летиция посидела немного на кушетке, приводя мысли в порядок, а затем решила пройтись по галерее второго этажа. Отсюда открывался прекрасный вид на эспланаду и танцующие пары. Поверх чугунного забора тянулась цепочка факелов от рю Верте до подъездной аллеи, а дальше россыпью драгоценных огней сверкала праздничная улица. Карнавал в городе набирал силу.

Справа на балконе сквозь тонкую завесу лиловой глицинии было видно, как гости мадам Фрессон рассаживаются за столы. Она увидела Готье и Филиппа в кругу других мужчин, и принялась их разглядывать, но запыхавшийся голос Жюстины отвлёк её от этого занятия:

— Ох, муасель Летиция, я уж всё тут обошла, искала вас. С ног сбилась, уф! — чёрное лицо Жюстины сливалось с полумраком галереи, но при этом она так таращила глаза, что были видны белки. Служанка театрально вздохнула, осознавая важность момента, поправила фиолетовый тийон с повязанной поверх красной лентой — подарком Летиции, и произнесла торжественно:

— Массэ Жильбер меня прислал — дожидается туточки вас, в беседке, в саду. Я покажу, идёмте.

Ну, наконец-то!

Летиция разгладила шёлковую юбку, пробежалась по складкам у пояса, по кружевам на лифе и похлопала себя по щекам. Хотя, в темноте румянца всё равно не будет видно. Жаль, что она не в том жёлтом платье магнолии!

Но время аукциона ещё не пришло, и разгуливать в нём было бы нарушением так чтимых здесь традиций. А осуждение со стороны альбервилльских дам ей сейчас совсем ни к чему. Впрочем, её платье цвета пыльной розы тоже сидело прекрасно, хоть и было скромным по сравнению с нарядами остальных девушек на балу. И покусав немного губы, Летиция спустилась вниз, радуясь тому, что вот как удачно Филиппу пришлось решать какие-то дела с отцом, и он не помешает её разговору. Даже сонные капли не понадобились.

Летиция шла, оглядываясь и прячась в тени, чтобы ненароком не попасться на глаза Аннет. Но она зря опасалась — праздник разгорался, и люди всё прибывали, разговоры становились громче, а танцы веселей, и, к её радости, кузина Аннет в этот момент как раз вальсировала с каким-то усатым военным.

На площадке перед большой ажурной беседкой игриво журчал фонтан. В чашах трепетал огонь, освещая одинокую фигуру скрипача. Несколько пар прогуливались, наслаждаясь музыкой вдали от шумной эспланады, а мягкие сумерки скрадывали лица — место было тихое и уединенное, и в то же время людное.

Жильбер стоял на краю площадки, заложив руки за спину, и покачивался с носков на пятки — видимо, нервничал. Но завидев Летицию, просиял радостной улыбкой. Он махнул Жюстине, чтобы она удалилась, и та присев в коротком реверансе, довольная, умчалась обратно. А Летиция представила, как все слуги в доме Бернаров завтра станут обсуждать это тайное свидание.

— Добрый вечер, мадмуазель Бернар! — Жильбер шагнул ей навстречу поспешно взял за руку и поцеловал таким долгим и жарким поцелуем, что она ощутила его губы даже сквозь кружевное плетение перчатки. — Я так рад! Я… так рад!