и ссадин. Я знал, на что шел, делая предложение Дине.

— Итак. В чем вопрос?

Сразу к делу. Время пустой болтовни окончено. Отлично.

— Мне нужно ваше содействие в одном расследовании, — подался вперед и сцепил руки в замок на столе. — За деньгами дело не встанет.

После моих слов воцарилось молчание. Заскрипело. Открылась тумбочка, на стол легла пепельница. Сделав пару затяжек, он посмотрел на меня снова и нахмурился, словно принимал решение.

— Что за дело? Раз ты приходишь ко мне сам. Обычно все подобные проблемы решали адвокаты твоего отца.

Сцепил зубы, не желая комментировать этот момент.

— Ну и? Собираешься молчать, растрачивая мое время?

От мужика повеяло зарождающимся раздражением. Больше тянуть время не было смысла. Ввел в курс дела, не вдаваясь в подробности, которые ему ни к чему.

— Максимум, что могу, дать полностью инфу по тому, что у нас есть. Устраивает?

Наклоняет голову и чиркает на бумажке цифру, подталкивает ко мне. Сумма как раз чуть больше той, которую я выиграл на гонках.

— Когда? — даю понять, что согласен на его условия.

— Сутки.

— Договорились. Когда и где?

Имею в виду бабки, и он меня понимает с полуслова.

— По факту. Уведомлю.

На этом и распрощались.

Ушел, зная совершенно точно, что шила в мешке не утаить. С лица всё время не сходила улыбка. Злая. Довольная.

Телефонный разговор прокурора и Банковского

— Дима. Разговор к тебе.

— Слушаю.

— Помнишь то дело о наезде? Твоего сынка прикрыли.

— Мы же договорились обо всем, — напряженный голос Янковского-старшего.

— Тут сын Загорского нарисовался. Копает под тебя. Мои ребята нарыли, с помощью той девчонки копает. Повезло, что ко мне обратился, а не к Филиппову, тот против меня прет, так что всех нас мог под статью подставить.

— Разобрался с ним?

— Э, нет, твой крестник, ты с ним и решай вопрос. И побыстрее. Мы о чем с тобой договаривались? Что всё будет спокойно, и родители девчонки бабки взяли. Даю тебе меньше суток.

— Услышал тебя. Решу.

Разговор Дмитрия и Виктора Ланковских

— Что значит, ты с ней встречался?

— С каких пор тебя волнуют мои отношения?

Взгляды отца и сына встретились и застыли. Напряженные. Вот-вот и заискрит.

— Эта девчонка хочет узнать правду. С Дамиром они создадут шумиху. Своего друга ты знаешь, он в отличие от тебя упертый и…

Виктор сжал кулаки и подорвался с места, как только услышал привычные и ненавистные ему слова.

— А пусть меня посадят. Я ведь этого заслуживаю? Так же ты думаешь, правда?!

Ярость, сквозившая в голосе парня, не могла скрыть потаенную боль. Он прикрыл глаза, а затем открыл и стиснул челюсти, вскидывая на отца взгляд, полный вызова.

— Мы заплатили такие бабки не для того, чтобы ты сидел!

— Деньги-деньги! Ты только о них и думаешь. Не зря тебя ее мамаша бросила.

Последнее Виктор бросил на эмоциях, но когда понял, что выболтал, прикусил язык и сделал шаг назад. Сам не верил, что вскрыл тайну, которую узнал совершенно случайно.

— Что ты несешь? — с недоумением переспросил Дмитрий.

— Забей. Отвали от меня и сам решай свои вопросы. Мне плевать. Посадят, так посадят.

Парень отвернулся и направился к своей комнате, где скрывался большую часть дня, по вечерам и ночам же пропадая в клубах и барах. Топил там свою боль и агонию.

Дмитрий посмотрел вслед своему сыну и скривился. Не понимал, где упустил парня. Давал ему всё самое лучшее: лучшие учителя, брендовая одежда, репетиторы, поездки за границу. Всё, чего не было у него самого.

А вырос Виктор. Полное его разочарование. Сын от нелюбимой жены.

Стукнув кулаком от злости по столу, выдохнул, выпустив пар, и решил сам наведаться в больницу.

Нарушать договоренности со стороны Завгородних может плохо для них закончиться.

Кристина

Родители не приходили уже двое суток, и это меня, действительно, напрягало.

Никогда раньше они не пропускали ни дня, навещали постоянно, контролируя, как я. Тревога вытеснила все остальные мысли, моя мнительность достигла пределов, и я не могла найти себе места.

Еще и Дамир куда-то запропастился, вынуждая снова сомневаться в себе. И пусть он сказал, что занимается делами моей аварии, мне казалось это ненужным. Внутри хоть и горела обида, желание узнать правду, но нехорошее предчувствие не отпускало.

— Хей, — окликнула Нину и помахала рукой, но ее стеклянный взгляд был устремлен к порогу.

Словно она кого-то ждала. Напряжение сквозило в каждой клеточке ее тела — в плечах, сжатых кулаках и хмуром лице.

Снова подняла ладонь, надеясь, что она увидит мое действие боковым зрением, как вдруг в коридоре появилось два женских силуэта. Постарше и помладше, по виду родственницы.

— Фу, что за вонь, — сморщилась младшая и демонстративно зажала нос.

Нина скукожилась, словно чужие слова были про нее, а я насторожилась, чуя неладное.

— Это больница, дорогая моя, здесь и лежат только сирые и убогие, — насмешливый голос старшей, явно молодящейся женщины.

Обе стройные блондинки, фигуристые и высокие, на фоне моей соседки по палате вели себя надменно и так вызывающе, что у меня ныли виски.

— Папа что, не мог выбрать другое место? Почему я должна сюда приходить?

— Это я выбрала, тихо, — прошипела женщина и ущипнула по-видимому свою дочь.

Та промолчала, но покосилась на мать с удивлением.

— Ну как ты? — дежурный вопрос от женщины, обращенный к Нине.

Та не стала доставать телефон, как обычно для разговора со мной, подняла руки и стала изъясняться жестами.

— Понятно, — скупо улыбнулась женщина, подошла ближе, не став присаживаться, словно заглянули они ненадолго.

Они не были похожи на родственниц Нины, однако вели себя, словно она бедная сиротка на их иждивении, с которой они вынуждены мириться.

— Мы ненадолго. У нас сегодня запланирован поход по магазинам. Тебе мы обязательно купим шарфик.

— Вы мама Нины? — не выдержала и спросила.

— Перебивать нехорошо, милочка.

Меня окатили таким ледяным взглядом, что я застыла, сидя в своем кресле. Медбрат, который должен был положить меня на кровать, всё еще не подошел, так что под взором надменной тетки мне стало вдвойне не по себе.

— Мама, скажет тоже, — закатила глаза девица помоложе. — Мачеха.

На этом они обе отвернулись, демонстрируя выпрямленные, словно в позвоночник им воткнули палки, спины.

— Где твои манеры, Нина? Ты же знаешь, что мы эти твои кривляния не понимаем. Если хочешь что-то сказать, доставай смартфон. Ты же знаешь, как твой отец не любит, когда ты меня расстраиваешь.

От сказанного у соседки на глаза навернулись слезы, но пару раз она сморгнула их и всё же потянулась к тумбочке. Будто боялась отца