– Я в порядке, – скинула я руку Кира со своего плеча. – Работаем!

Сказать было легко, а вот сделать…

Эти несколько шагов до парня, лежавшего на газоне, стали для меня тяжелыми. Словно на плечах вся та боль, что скопилась здесь. А ноги… Ноги были ватными и подкашивались. Но я была упрямой. Шаг. Еще шаг…

Со стороны, наверное, казалось, что шла я решительно. Это было не так. Решительности во мне не было. Только упертость!

Сорок секунд на одного человека. Из них двадцать пять, чтобы развернуть малую диагностическую магему…

О том, смогу ли я управиться за двадцать пять секунд, если этим человеком окажется Илья, я старалась не думать.

– Работаем, – повторила я чуть слышно. Когда Петр достал карточку, которую мы прикрепим к пострадавшему, начала говорить, одновременно с этим создавая магическую структуру: – Мужчина. Семнадцать – девятнадцать лет. Степень интоксикации… – Блок магемы растянулся над лежавшим, тут же окрасившись в желто-красные цвета. – Сильная.

– Согласен, – подтвердил мой вывод Кир.

– Согласен, – повторил за ним Петр.

– Уровень поражения почек… – Визуализация стала четче, проявились контуры органов, дополнились деталями внутренней структуры. – Средний.

И вновь дважды прозвучало «согласен».

При других обстоятельствах…

При этих обстоятельствах от точности моей диагностики зависели жизни.

– Доза токсина…

Этот момент был самым тяжелым. Малая диагностическая магема не давала полного представления об отравляющем элементе. Лишь косвенные признаки, которые нужно еще уметь интерпретировать.

Там, в поезде, мне это удалось. Здесь…

Людмила Викторовна подсказку дала. Токсин распространялся через горячее водоснабжение. Значит, всасывание происходило через кожные покровы и в меньшей степени через слизистые.

Сделав четче контур, оценила степень поражения.

– Доза токсина – средняя. Состояние осложнено принятием алкоголя, – не пропустила я и то, что усугубляло степень интоксикации. – Желтый. – Свернув магему, в виде записи сбросила ее на карточку. Как подспорье для медиков или целителей, которые с ним будут работать.

– Желтая, – подтвердил мой вывод Кир.

– Желтая, – клея на карточку соответствующую ленту, сделал заключение Петр. И, уже выпрямляясь, добавил: – Пятьдесят три секунды. Ускоряемся.

Я кивнула и направилась к следующему… следующей пострадавшей. Успев бросить взгляд на диагноста седьмой группы – он уже разворачивал вторую магему, посмотрела на девушку.

Людмила Викторовна говорила, что этого делать не стоило, но…

Она была, скорее всего, моей ровесницей.

Такая же глупенькая. Посчитавшая, что Москва примет ее, позволив вырваться из своего провинциального городка и зажить другой жизнью…

Очередная моя мысль была глупой. И несвоевременной.

– Женщина, – отбросив все, отложив рефлексии на время, когда будет можно, четко и ровно начала я. – Семнадцать – девятнадцать лет…

Желтый. Желтый. Желтый…

Тот парень, с которым я случайно встретилась взглядом, получил зеленую карточку и после короткого объяснения сам отправился в карантинный блок. Низкая доза, низкая степень интоксикации, отсутствие поражения почек…

Без медицинской помощи он не останется, да и за состоянием в карантинном блоке будет кому присмотреть.

Ну а то, что в шоке… В шоке были все. Не все могли позволить себе впасть в прострацию.

Желтый. Зеленый. Желтый…

В какой-то момент я поверила, что статистика, которую привела в автобусе Людмила Викторовна, нас не коснется. Это где-то там, но у нас все останется так, как есть. Да, страшно, но поправимо.

С выводами я поторопилась. Магема развернулась над лежавшей передо мной девушкой…

– Святая заступница! – опередил меня Петр.

Он был прав. Если верить тому, что мы видели, пострадавшая находилась в терминальной стадии.

* * *

Анна справилась. Не одна – вместе с Киром, который наложил несколько поддерживающих магем.

Но основную работу проделала все-таки Анна. Плача – из-за слез нейтрализацию проводила практически вслепую, ругая и собственный дар, и мать, настоявшую на ее поступлении в академию, и Людмилу Викторовну, уговорившую пойти на факультатив. И даже меня вместе с парнями. Просто за то, что были в одной команде. Не забыла она и о тех, кто все это сотворил, пообещав найти и удавить собственными руками.

Смотреть на это было страшно. Как и видеть перед собой совершенно незнакомую Анну Филоненко. Упертую. Готовую сражаться даже со смертью.

Не знаю, повезло или Людмила Викторовна все-таки ошиблась со статистикой, но таких тяжелых случаев нам больше не попадалось. Красные – да, были, но чтобы в терминальной стадии…

Для того чтобы весь этот мир в очередной раз перевернулся, став другим, одного случая вполне хватило. Девушка умирала на наших глазах, а мы…

Это была работа на скорость: кто быстрее! Мы – победили, но ценой этой победы стало четкое осознание, какую именно стезю выбрали в этой жизни.

Не знаю, как другие, но я бы предпочла пройти через это как можно позже.

Однако все эти мысли были как вспышки. Ты вдруг замираешь на мгновение, встречаешься с кем-нибудь взглядом и… видишь в чужих глазах то же, что творилось и в твоей голове. Среди хаоса, от которого хотелось сбежать в тишину и спокойствие, островок понимания, что это – твое место. И это – твой бой. А готов ты к нему или нет…

– Двадцать четвертая – на отдых! Седьмая…

– Саш! – прихватив за руку, остановил меня Петр.

Не сделав следующего шага, я замерла в довольно неудобной позе. Непонимающе посмотрела на Петра.

– Отдыхаем, – потянул он меня к себе.

Сначала я пыталась считать прошедших через наши руки пострадавших. Сбившись где-то после тридцатого, переключилась на другой режим: диагностика, анализ, определение статуса. Если Кир и Петр со мной соглашались, что происходило чаще всего, переходила к следующему.

Сколько уходило на это времени? За этим мы тоже больше не следили, но темп держали старательно, не забывая, что от этого зависело чье-то будущее.

Единственное, что не ускользало от внимания, – появление бригад медиков, как только определяли пострадавшего, требовавшего немедленной реакции. Действовали те четко и быстро. Возникали словно ниоткуда и… исчезали уже вместе с пациентом.

– Что? – переспросила я, не сразу сообразив, что он сказал.

Сил не было уже давно, но я продолжала делать то, что должна. А то, что при этом самой хотелось упасть… Вряд ли бы смогла посмотреть в глаза отцу, поддайся я своей слабости.