Парень кивает и берётся двумя руками за чашу. Его губы едва шевелятся, однако он и звука не произносит, когда создаёт заклинание, что пробудит силу, таящуюся внутри этого камня. Ту самую энергию, что связывает две разные грани. И по мере того, как текут минуты, вода в чаше пенится, словно котелок, находящийся над костром, затем становится мутной, чернея с каждой минутой все больше, скрывая от нас блеск злосчастного кулона. Вэйсс одобрительно кивает. Вот она – тьма, таящаяся внутри него. Ещё пару секунд Кидман удерживает руки на широкой ножке, а затем отпускает и переводит взгляд на Айена. Его очередь. Он должен оживить этот энергетический сгусток. Иначе говоря, активировать, чтобы, достав кулон и, положив его в шкатулку, благодаря которой все вокруг не утонет во мраки ночи, мы смогли бы раз и навсегда его уничтожить. И хотя делать это весьма опасно, потому что мы совершенно не знаем, как он отреагирует, Вэйсс единственный, кто может сделать это, поскольку из нас троих он самый сильный. Даже Кид признаёт его, хоть и скрытый, местами сдержанный, но талант. О профессорах я молчу. Они изрядно балуют его своим вниманием. Что временами ужасно раздражает. Как можно быть таким глупым и несносным, но в то же время таким идеальным?.. Черт. О чем я думаю?! «Соберись!» — мысленно кричу себе и только сейчас понимаю, что мои друзья задерживают дыхание. Вода в чаше теперь похожа на серебристое озеро, что столь нежно опутывает дымчатый туман, рассекающий по его глади. Чёрный, едва клубящийся сгусток энергии, в свою очередь, поднимается в воздух, словно огромный мыльный пузырь. Вэйсс едва заметно сглатывает, а затем произносит непонятную фразу. Его пальцы касаются воды, и пузырь, словно оживает. Вытягивается в разные стороны, став подобием щупалец, которые хаотично извиваются. А затем их резко утягивает обратно в кулон. Вода резко испаряется, превратившись в пар, что тут же теряется в воздухе. А на дне… оказывается чёрный, переливающийся камень, словно вороново крыло. Его манящие отблески завораживают, гипнотизируют, словно змеевод. И хочется невольно коснуться его, разглядеть поближе и никогда не отпускать. Подумав об этом я настораживаюсь и поднимаю взгляд на друзей. Их лица выглядят искаженными и местами безумными, словно странный неудавшийся морок. Однако они так же быстро приходят в себя, когда Айен говорит: — У нас мало времени. Пора заканчивать. Он спешно перекладывает камень в открытую шкатулку. Мы берём по кинжалу, что все это время лежал возле каждого из нас. Последний штрих. Жертвоприношение. В данном случае – капля крови. Однако обычные люди не смогли бы сделать подобное. Впрочем, как и маги. Только ещё большая тьма способна уничтожить как таковую тьму. А кто, как не некромант, подходит лучше на эту роль?.. — Сейчас… — раздаётся властный голос Айена. Взмах руки, яркий отблеск лезвия в свете горящих свеч и… Ничего. Острый наконечник так и не достигает своей цели. Потому что вся комната неожиданно погружается во тьму. Именно в этот момент я отчётливо понимаю – он здесь… Кто он – я и сама по правде говоря не до конца осознаю. Человек, что едва не убил меня, что не поскупился и заточил души, беспощадно черпая их энергию. Или тот…кого этот проводник способен привлечь в этот мир. Нечто, что способно перевернуть его вверх дном и…оставить после себя лишь пепел, витающий в воздухе?.. Кто он?.. Я не знаю, но в эти самые секунды все меняется. Лин зажигает один из факелов, который поддаётся далеко не с первой попытки. Температура же в комнате заметно падает, словно ледяное дыхание опутало стены и сковало наши тела. Луна, что все это время висела, словно огромный, яркий шар, помогающий путникам находить дорогу домой, исчезает за плотными навесами облаков. Они чёрные. Чёрные, словно сажа или же застывшие корочки извергающегося вулкана. Все вокруг стихает. Мы погружаемся в безмолвную тишину, которую в последствии нарушает резкий отзвук птичьего переполоха. Огромная стая чёрных воронов проносится по небу. А их беспокойны крик заставляет мурашки пробегать по коже. — Смотрите… Я оборачиваюсь на голос подруги и вижу, как насекомые, выползая из расщелин и всевозможных дыр, стремятся покинуть это место, словно теперь оно является пропастью между адом и царством мертвых, как если бы дыхание смерти неумолимо преследовало их. Обхватив себя двумя руками, я выдыхаю холодное облако пара, словно на улице сейчас не меньше двадцати пяти градусов ниже нуля. А затем вижу, как символы, нарисованные Ойеном, начинает гаснуть. В этот момент раздаётся ослепительная вспышка, и мы с Вэйссом одновременно сгибаемся попалам. — Кто-то прошёл через барьер, — поняв что к чему, произносит Кидман. Лин в ужасе округляет глаза. — И этот кто-то не просто прошёл, — усмехается Вэйсс, — Он буквально вынес его, расколов на части. Айен выпрямляется резко выдохнув, а затем переводит взгляд на меня. И я тут же едва уловимо киваю, поняв, что он спрашивает: «В порядке ли я?» — Думаю, нам пора уходить… — оглядываясь по сторонам, произносит Лин, и я хмурюсь, сказав: — Мы должны закончить. — Боюсь, если мы сейчас же отсюда не уберемся, то покончат с нами. — О чем ты? — Вэйсс, как и мы, тут же напрягается, а затем спешно подходит к Ойену, что стоит возле окна, едва высунувшись в открытую оконную раму, если так, конечно можно сказать, ведь её здесь нет. Лишь неровная кадка из камней. Парни странным образом переглядываются, а затем одновременно хватают нас за руки – Ойен берет Лин, а Айен цепляется за меня. После чего, прихватив кулон со дна, они спешно утягивают нас на выход. — Да что происходит?! Это они? Братство? Тот самый человек? — в спешке задаю вопросы, стараясь понять хоть что-либо. Но все без толку. Они оба молчат. При этом Айен ещё и что-то нашептывает, глядя на камень в своей руке. Вполне вероятно, он пытается снова запечатать тьму, живущую в нем, чтобы в последствии она случайно не выбралась наружу и не превратилась в нечто ужасающее. Однако это совершенно не помогает! Ведь мое сердце колотится, как ненормальное! — Нам нужно уходить и очень быстро, — встревоженно, что бывает очень редко, произносит Кидман, временами придерживая Сайви за талию. Та, как и я, ничего не понимает. Мы лишь обмениваемся тревожными взглядами, когда спешно спускаемся вниз по лестнице. Лёгкая дрожь опутывает мое тело. Губы слегка подрагивают. Я по-прежнему чувствую себя неуютно. А ещё мне ужасно холодно. Впрочем,