Поймав отзвук его боли, Роне мысленно поморщился и сделал себе еще одну пометочку: границы, за которые Дюбрайн не может выйти, безобразно узки.

– Результат был в целом предсказуем, – продолжил Роне. – После того как ее встретили дома и подробно объяснили, как она не права со своей глупой любовью… к тебе, мой светлый шер, о чем Альгредо так и не догадался… Она сорвалась. Решила, что вы с Люкресом в сговоре, и ты дуришь ее из политических соображений. Герашану удалось ее остановить. Ты знал, что девочка сама себе поставила ментальный блок-предохранитель? Изумительный талант!

– Я уже понял про изумительный талант и воплощенную мечту, Бастерхази. – В тоне Дюбрайна опять сарказм мешался с совершенно неправильной, неестественной болью, словно одно только упоминание Шуалейды было для него чем-то вроде удара под-дых. Снова Мертвым драные границы.

Роне обернулся к Дайму и глянул ему в глаза.

– Я не собираюсь отбирать у тебя Шуалейду. Темный – не значит немотивированно злобная тварь. Ты же видишь, что я говорю правду?

– Вижу, Роне. И очень хочу надеяться на то, что это – вся правда, а не адаптированная версия.

– Могу показать тебе, что было дальше. Хочешь?

– Хочу.

Да уж. Доверие такая штука… Что ж, глупо было ожидать, что полковник МБ поверит на слово. Нечего оскорбляться на ровном месте, Роне бы и сам не поверил.

Так что он показал – с момента, как поймал всплеск Аномалии. Как бросился к ней, исправил топорную работу Герашана и приглушил память Шуалейды о письмах Дайма. Даже как лаялся с Альгредо после этого.

– Ты несправедлив к Альгредо, – покачал головой Дайм. – У него не было шансов догадаться.

– Твоя дотошность в исполнении приказа могла дорого тебе обойтись, мой светлый шер. Но тебе повезло – у тебя есть я. И твоя Аномалия по-прежнему в здравом рассудке, а Риль Суардис цел и невредим.

– Я дам тебе медаль, мой темный шер.

– Медаль? Ну, может быть. Потом. Вообще-то я предпочитаю что-нибудь более близкое и теплое. Сегодня.

– Мне нравится, как это звучит: сегодня.

Дайм улыбнулся ему так, что Роне ощутил себя полнейшей сволочью. Светлый поверил ему, несмотря ни на что, поверил… Ведь Роне именно этого хотел! Тогда почему на душе стало так пакостно?

Чушь. Все отлично. Все просто отлично! А насчет ночи с Шуалейдой он расскажет Дайму потом, когда это будет не так важно. Ну хотя бы когда Дайм сам проведет с ней ночь. Нет, лучше несколько. Одной, в Уго-дель-Риу, ему явно не хватило.

А все Ристана! Шис дернул Роне отбить у Дайма эту бездарную сучку! Ну что ему стоило уступить…

Чушь. Не мог он тогда уступить. Потому что не допускал даже мысли, что между ним и светлым шером, офицером МБ и учеником Светлейшего, возможна дружба. Только вражда и соперничество, спасибо Пауку за счастливое детство, дери его семь екаев.

– О чем ты молчишь, мой темный шер? У тебя такое лицо, словно ты Паука увидел.

Роне передернул плечами и допил вино.

– Ты неприлично догадлив, мой светлый шер. Паука и кое-что еще. Ты же был в башне Заката и говорил с Зефридой. И она наверняка пожаловалась на темное чудовище, которое явилось в Суард за Линзой?

– Не то чтобы прямо, но это подразумевалось.

– Я узнал о Линзе тогда же, когда и ты. И знаешь что, Дюбрайн? Это очень хорошо. Есть шанс, что о ней еще не знает Паук. Но плохо то, что о ней теперь знает твой августейший братец.

– Догадывается, – поправил его Дайм.

– Без разницы. Сегодня светлая шера Лью танцевала вокруг меня такие танцы, что аж голова кружилась от блеска. Мне даже было предложено место при будущем императоре, и не какое-нибудь там, а посох Темнейшего. Тебе смешно?

– Обхохочешься. А сама Саламандра теперь метит в Светлейшие?

– Если не в императрицы. Боюсь, Шуалейду она рассматривает исключительно как энергетический кристалл и ключик к Линзе. В общем, мой светлый шер, я навесил вокруг башни Заката и около покоев младших Суардисов три десятка Очей Рахмана. Это немножко притормозит Саламандру. Да, ты в курсе, что твой братец научился подделывать твою ауру? Разработка магистры Пламя, которую, если меня не подводит интуиция, Саламандра у нее честно сперла. Вряд ли сама Пламя захотела играть в эти грязные игры.

Дайм поморщился и тоже допил вино, откинул голову на подголовник кресла, прикрыл глаза. Если бы не кипение лиловой стихии вокруг него, Роне бы решил, что светлый шер утомился и задремал. Но нет. Его, темного шера, допустили в святая святых – наблюдать за тем, как полковник МБ творит очередной гениальный план.

По крайней мере, Роне очень надеялся, что план будет гениальным. С его, Роне, помощью.

– Кроме подделки ауры его высочество навесил на себя манок, – продолжил Роне. – Отличный манок, я бы сам купился, если бы не умел распознавать работу Саламандры за лигу. И еще. Сегодня есть шанс поймать Саламандру на горячем и выгнать из Суарда к Мертвому в болото. Близость Линзы безнадежно продула ей чердак.

– Ты уверен, что Лью сообщила патрону о Линзе? Люкрес не настолько хорошо разбирается, чтобы ее опознать.

– Не уверен, но следует исходить из худшего. Если Саламандра решилась на свою игру – нам повезло.

– М-да. Вот так МБ и узнает о том, что не один только Паук умеет воровать Линзы.

– Практиковаться Саламандре было не на чем, так что максимум, что у нее есть – это непроверенные теории. Я тебе больше скажу, мой светлый шер. Я тоже знаком с Линзами только теоретически. Но у нас преимущество.

– У нас? – Дайм глянул на Роне так остро, что тот буквально почувствовал, как рвется самое тонкое место его плана.

– У нас, мой светлый шер. Я не спрашиваю, свобода от чего тебе нужна. Просто примем это как данность. И как данность примем твои сомнения на тему единения с ужасным темным чудовищем.

– Ехидной.

– Ехидной, договорились. Так вот. Ехидна готова поставить собственную жизнь на то, что у нас получится единение на троих, и оно же – инициация Линзы.

– На троих, значит.

– Да! Мы же идеальный треугольник! Ты вообще задумывался, почему в мире Двуединых один из священных знаков – треугольник?

– Роне, тебя заносит в теологические дебри.

– Шиса с два! Я знаю, в чем ошибся Ману, и в чем не ошибемся мы с тобой. Разве ты не видишь, Двуединые благоволят к нам! Они свели нас втроем, дали Линзу, осталось лишь сделать последний логичный шаг! Ты, я, Шуалейда и Линза. Шуалейда будет нашей королевой, нашим Источником! Новой опорой равновесия!

– Роне, успокойся и сядь.

Роне замер посреди гостиной, только в этот момент осознав, что вышагивает взад-вперед, размахивая руками, и почти кричит. И что на него кроме Дюбрайна с любопытством смотрят гоблинский шаман – из-под дивана – и дохлый некромант Ссеубех, притворяющийся обычной книгой, забытой на подоконнике.