– Твое коварство меня восхищает, мой темный шер.

Бастерхази важно раскланялся, прижимая руку к сердцу. Ни дать ни взять, оперный злодей после выходной арии. Для полноты образа к черно-алому плащу не хватало лишь лопаты – раскапывать могилы. О чем Дайм и сообщил Бастерхази с должной долей восторга.

– Так кто у нас самовыкопался и ворует у честного повара окорока?

– А с кем ты справишься за полчаса, мой темный шер?

– Дюбрайн, я не в том возрасте, чтобы брать меня на слабо!

– Как жаль. Мне казалось, ты молод душой, о мой замшелый пень!

Бастерхази довольно засмеялся и пихнул Дайма плечом. Дайм толкнул его в ответ. Пожалуй, если бы не важное дело, они бы с наслаждением устроили дружескую потасовку прямо тут, среди пышной кладбищенской зелени. И не только потасовку. Дайм с удивлением осознал, что успел соскучиться по Бастерхази за каких-то три дня. И что он будет с этим делать, если Зефрида права? А ведь она права. Близость Линзы продула Бастерхази чердак насквозь. Придумать единение и инициацию Линзы втроем – это надо быть самонадеяннее Ману Одноглазого.

Впрочем, есть еще шанс, что Бастерхази опомнится и передумает. Маленький шанс. И Дайм сделает все возможное, чтобы Роне этим шансом воспользовался.

– Ага, вот и наш лич. – Дайм остановился под кривым вязом, покрытым клочьями серого лишайника. – Посмотришь – и сразу видишь: здесь не упокоился гадостный человечишко.

– Ты с ума сошел, мой светлый шер. Трогать шера второй категории, погибшего насильственной смертью?

– Только не говори, что тебе не хватит получаса, чтобы его поднять, мой темный шер.

– Мне-то хватит, а вот кто его потом упокаивать будет?

– Ну даже не знаю… ты не видел поблизости офицера Магбезопасности? Если нет – городу конец.

– Выпендрежник.

– От скромника слышу.

Фыркнув, Бастерхази жестом велел Дайму отойти. А потом буднично, словно поднимал личей каждую ночь, позвал:

– Идите-ка сюда, шер Кельмах. Пора искупить вашу глупость добрым делом во славу Двуединых.

Кто не спрятался

26 день холодных вод, Риль Суардис

Рональд шер Бастерхази

Свеженького, голодного и отчаянно матерящегося лича они с Дюбрайном слегка подкормили воронами и посадили в кладовку, подумать над грехами его тяжкими. А сами отправились в сад наблюдать и корректировать романтический вечер его императорского высочества.

Пока они гуляли по кладбищу, его императорское высочество успело отправить Шуалейде цветы и записку с приглашением в сад, полюбоваться луной. В точности, как Роне и предсказывал.

– Даже скучно, – поморщился он, выслушивая краткий доклад Герашана о содержании записки и о постигшей ее незавидной участи: Шуалейда ее прочитала, бросила в камин, закрыла окно дополнительным щитом и села изучать научные труды. Видимо, для лучшего сна.

Ожидая принцессу под балконом, его императорское высочество потерял не меньше часа и изрядно разозлился.

– Нет чтобы воспользоваться моментом и помедитировать, – прокомментировал перекошенное лицо брата Дюбрайн, с удобством расположившийся бок о бок с Роне на ветке пятисотлетнего дуба. – Погода дивная, луна полная, чего ему не хватает?

Словно объясняя, чего именно не хватает кронпринцу, в башне Рассвета завыл голодный лич. В его вое так явственно слышался северный мат, что Роне даже забеспокоился: не опознали бы шера Кельмаха раньше времени. А то еще в самом деле сбегут из Суарда и испортят все веселье!

Шис. Кто бы мог подумать, что с полковником МБ может быть так весело!

Правда, весело было не всем. Шуалейда мирно читала труды ученых мужей, не подозревая, какой балаган пропускает – и слава Двуединым, вздумай она вмешаться, и Роне бы забеспокоился за сохранность королевского дворца. Императорское высочество караулило невесту у романтично подсвеченного розовым фонтана и репетировало обольстительные речи, лейтенант Диен караулил высочество – на почтительном расстоянии в две сотни локтей, голодный гоблинский шаман подкарауливал вожделенную добычу… Романтично подвывал голодный лич… А шера Лью шныряла вокруг башни Заката, притворяясь, что прогуливается по саду и не замечает развешенных кругом Очей Рахмана. Не зря Роне использовал весь запас, выданный Конвентом на год вперед. И план дворца, на котором Роне когда-то тренировки ради разметил оптимальные точки обзора, пригодился.

Наконец до императорского высочества дошло, что невеста сама не придет. Что сделало высочество первым делом? Спустило всех собак на лейтенанта Диена, который оказался ближе всех, за то, что записку не передали лично в руки. Как будто это помешало бы Шуалейде ее сжечь!

Голему было плевать на все, кроме обеспечения безопасности, о чем голем и сообщил высочеству. Поэтому высочество быстро заткнулось, приказало нести еще цветов, гнать музыкантов под балкон и начинать уже серенаду.

Роне с брезгливой жалостью смотрел, как высочество пыхтит, самостоятельно забрасывая цветы на балкон: голем помогать отказался. Да уж. До живых звездных фиалок этим несчастным привядшим розам было далеко. О том, насколько высочеству было далеко до самого Роне или Дайма, и вовсе говорить не стоило.

– Он что, вообще ничему не учился, твой братец? Довести цветы до такого состояния, это ж надо быть полным упырем.

– Это надо быть полным идиотом. Он же не контролирует собственные артефакты.

– Дери его… он что, пьет из всего, до чего дотянется?

Такая небрежность не укладывалась в голове. Пользоваться запрещенными артефактами типа «упырь» (тюремное заключение до двадцати лет) и «манок» (от пяти до пятнадцати лет) – укладывалось. Ничего другого от бездарщины, притворяющейся истинным шером, Роне и не ожидал. Блестящую обманку-ауру, сотворенную Саламандрой на основе другого запрещенного артефакта (пятнадцать лет тюрьмы за использование, тридцать за изготовление) надо чем-то поддерживать, и «упырь» подходит идеально. Но надевать сильный артефакт, который не можешь полностью контролировать, это же верх глупости! Впрочем, как и доверять Саламандре.

– Сдается мне, он поставил на брак с Шуалейдой слишком много, чтобы осторожничать, – пожал плечами Дайм, который тоже наверняка прикинул, на сколько лет тюрьмы потянет запрещенный арсенал кронпринца. – Любопытно, как он собирается избавиться от тебя, мой темный шер.

– С твоей помощью, разумеется. Мы ж с тобой – злейшие враги. А что тебе пообещали за эту авантюру, мой светлый шер?

– Брак с Ристаной, разрешение на наследников и право служить Люкресу и его детям до конца моих дней. Как видишь, я в полном восторге от монаршей щедрости.

О да. Восторг можно было ложкой черпать. Как и очередную порцию боли – которую Роне тут же забрал, так что Дайм едва ли успел ее почувствовать. Зато благодарно улыбнулся Роне.