Ответ моряка удовлетворил Лонгвэя полностью, по поводу взрывчатки он интересоваться не стал, знал, что новое детище Дюпонов в три раза мощнее пластида. И десятитонная боеголовка не то что корвет разметает на молекулы, «Миссури»[29]разорвет пополам. Так что о сохранении тайны переживать не следовало — «Король шпионов» умел прятать концы секретных операций.

Доктор Фауст обернулся и посмотрел вслед удаляющемуся сейнеру. Капитан уже потушил бортовые огни, и теперь лишь по звуку дизеля можно было догадаться, в каком направлении движется «придворная калоша Хилари».

— О’кей, командор, думаю, пора погружаться, — наконец произнес Роберт Лонгвэй…

Подогнанный по фигуре парадный мундир сидел на Викторе как влитой. Савченко отдернул полы, придирчиво наблюдая в зеркало, как оттягивается белоснежная ткань и как играют разными цветами орденские планки, сверкает золотом Звезда Героя России.

«Если бы не знал, что муляж, решил бы, что настоящая», — глядя на «золотую» звезду, восхитился Виктор. Настоящую медаль еще десять лет назад в Кремле президент вручил его родителям за погибшего героя. Но он выжил, хотя ни отец, ни мать об этом не знали, да и не догадывались: так было безопасно для них и младшего брата.

— Между прочим, американцы называют орденские планки «фруктовый салат» за разные цвета, — наблюдая за офицером, проговорил хозяин каюты подполковник Юсупов.

— Оно и понятно: у них награды дают за всякую ерунду, поэтому к ним и такое пренебрежение[30], — Виктор положил руку на грудь, почувствовав, как под подушечками пальцев учащенно бьется сердце — такой восторг он испытал, когда первый раз надел военную форму и увидел на плечах погоны. Они его сразу сделали взрослее, мужественнее и ответственнее.

Контрразведчик выудил из пачки сигарету, закурил.

— Умеет наш адмирал напустить дыму в туман, сразу чувствуется дипломатическая выучка. На твоем фоне, брат, любой Джеймс Бонд стоит в сторонке и нервно хлебает бормотуху, называя ее «мартини с водкой».

— А вы чего не собираетесь на прием? — неожиданно дошло до Виктора, что президент пригласил всех старших офицеров отряда.

— Извини, дружище, но сегодняшняя пьянка — дело сугубо морское, а я крыса сухопутная, — засмеялся подполковник и уже серьезно добавил: — Тем более что работы у нас с хлопцами непочатый край.

— И как, есть подвижки? — спросил Савченко, за блеском парадной формы и мыслью о предстоящем банкете он совсем забыл о враге, тайном и оттого особо опасном.

— В том-то и дело, что сеем через мелкое сито, а результатов ноль. — Юсупов нервно затушил только что раскуренную сигарету о край пепельницы. — В ту ночь, когда тебя сбросили за борт, мы исключили спящих и на вахте, прошерстили лейтенантов и мичманов. У всех алиби, каждый находился у кого-то на виду. Теперь мои парни работают по каплеям, ну и, думаю, с тем же результатом.

— Так что же делать?

— Работать — скоро учения, думаю, этот наш ниндзя собирается преподнести всем не очень хороший сюрприз. Нужно быть начеку, — глядя куда-то сквозь Виктора, задумался Юсупов, затем сказал с улыбкой: — Вот поэтому мы по фуршетам и не ходим.

Ни контрразведчик, ни Виктор Савченко даже не представляли, насколько подполковник сейчас близок к истине…

В это же самое время с базы наемников один за другим взлетали груженые «Дакоты», в салонах которых сидели боевики, облаченные в форму оринокских морских пехотинцев…

Русских гостей принимали в рыцарском зале замка Святого Захария, в огромном помещении, в котором слились воедино жесткий готический стиль и блеск Ренессанса. Розовый мрамор с золоченым тиснением, вместо окон — цветные витражи с батальными сценами из истории республики.

Савченко с интересом рассматривал блестящие доспехи конкистадоров, безжалостно истребляющих индейцев, свирепых пиратов, рубящихся в абордажной схватке с британскими моряками. Полководца Симона Боливара, отдающего приказ своим офицерам.

В центре зала был установлен длинный стол, заставленный множеством различных закусок и разнокалиберными бутылками с напитками. Вокруг стола небольшими группками толпились российские и оринокские моряки в ожидании начала банкета. Из колонок, развешанных под потолком, лились популярные песни, в основном на русском языке.

«Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом», — проникновенно выводил Газманов.

— А репертуарчик здесь не особо веселый, — заметил стоящий возле адмирала Добрынина командир «Забияки» Игорь Тутов.

— Я думаю, наши друзья специально запустили эту песню. Как дань уважения Российскому офицерскому корпусу, — ровным тоном проговорил Николай Николаевич. — Многие из оринокских военных товарищей побывали у нас и наверняка заметили, что эта песня звучит по любому поводу, хоть на официальном мероприятии, хоть на дружеском застолье. Вот, видимо, и решили, что это вроде гимна. — Неожиданно адмирал прервался, оглядывая Тутова. — Кстати, а чего я не наблюдаю твоего старшего помощника? Или он уже начал наводить дружеские мосты с камрадами?

— Никак нет, Сергей… Сергей Васильевич приболел, остался на «Забияке» в качестве ответственного дежурного.

Адмирал ничего не успел сказать, музыка неожиданно стихла, и взоры собравшихся обратились к большим дубовым дверям, отгораживающим зал от остальных помещений замка.

Торжественно зазвучали фанфары, и в дверном проходе появился президент Ориноко во главе небольшой свиты сопровождавших его лиц. Все чиновники и даже личный телохранитель главы республики Хуан Милито были облачены в светлые костюмы. И только на Вилли Честерсе был полувоенный наряд цвета хаки — строгий френч без знаков различия, наподобие тех, что носили Сталин и Мао Цзэдун. Но его наряд отличался южно-американским колоритом: верхняя пуговица френча была расстегнута, шею и грудь прикрывал шелковый шейный платок, выбиваясь наружу, словно алое пламя из мартеновской печи.

При виде адмирала Добрынина его лицо расплылось в широкой улыбке. Наплевав на этикет, Честерс заметно ускорил шаг, оторвавшись от остальной свиты, и уже в следующее мгновение крепко пожимал руку Николая Николаевича, при этом что-то быстро лопоча на испанском. Адмирал тоже улыбался и на слова Честерса утвердительно кивал головой.

Из увиденного Савченко догадался, что эти двое если не закадычные друзья, то уж точно хорошие знакомые, которым есть что вспомнить. Что и было вполне объяснимо, учитывая настоящий род деятельности адмирала.

— Рад тебя видеть, дружище! — Вилли хлопал свободной рукой Добрынина по плечу. — Помнишь, как мы славно посидели после охоты в Завидове? За столом ты меня все-таки пересидел, и я тогда тебе сказал, что обязательно будет матч-реванш? И этот час настал!