Вокруг шатра командующего кипела жизнь; по периметру его охраняла двойная центурия легионеров, в ставку и из нее непрерывно текли потоки прибывающих и убывающих командиров, рабов, гонцов. Не только Тулл ожидал приема – перед ним стояли еще трое: Туберон, командир из вспомогательных отрядов и дородный лысеющий торговец. Тулла не удивляло, что Туберон игнорирует всех – так вели себя большинство высокопоставленных командиров. Со своей стороны, сам он не собирался беседовать с германцем из вспомогательных войск, который походил на воинов из племени убиев. Если не считать Дегмара и до известной степени Флавия, отношение Тулла к германцам навсегда испортилось после засады в лесу. Что касается купца, то выглядел он как типичный торгаш – угодливая улыбка, гнилые зубы и готовность продать за барыш что угодно, даже родную мать.

Если б Туллу предоставили право выбирать собеседника, он с радостью побеседовал бы со старшим дежурным командиром охраны – солидным центурионом, которого Тулл знал наглядно. Однако тот надзирал за подчиненными и осматривал входящих в шатер. Тулл поправил ремень перевязи, чтобы не натирал кожу у основания шеи, и решил, что сможет переговорить с ним позже. Пока же можно наслаждаться солнечным теплом и размышлять.

Если повезет, Германик раскроет кое-что из своих планов. Кампания застопорилась, и Тулл не мог дождаться возобновления боевых действий. Возвращение орла Девятнадцатого легиона вновь разожгло огонь в его душе – каждую ночь центуриону снилось, что орел Восемнадцатого найден, а Арминий убит. Тулл подумал, что, возможно, говорить о приостановке кампании неправильно. Такой армии, как у Германика – а в ней насчитывалось сорок пять тысяч человек, да еще много сотен лошадей и мулов, – ежедневно требовалось невероятное количество продовольствия. Большие отряды легионеров и конные партии вспомогательных войск обшаривали окрестности в поисках скота и запасов хлеба, и все же провианта не хватало.

Германик опасался, что Арминий с союзниками нападет в тот момент, когда припасов для отступления будет недостаточно, и приказал войскам устроить временные укрепления у берегов реки Лупия. Этот водный путь вел на запад, мимо сожженных фортов Ализо и других поселков и дальше к Рейну и границе империи. В Ветеру заранее были отправлены гонцы с приказом со всей возможной поспешностью отправлять по реке баржи с зерном вплоть до возвращения войска в лагерь. Хотя некоторые уже прибыли в расположение армии, продовольствия для продолжения наступления на восток пока не хватало.

Рядовые солдаты не разделяли стремления Тулла к активным действиям. И он не винил их. Крупных сражений не происходило, потерь они не несли, но армия располагалась в глубине вражеской территории. Находясь в безопасности громадного лагеря, легионеры могли немного расслабиться, пусть даже питание не всегда приходилось им по вкусу. Как всегда строгий, центурион не позволял своим людям благодушествовать; каждой центурии в его когорте хотя бы полдня приходилось упражняться в боевом искусстве или маршировать.

– Здесь не казармы, вы, куски дерьма, – говорил он, когда на рассвете легионеры, зевая, выбирались из палаток. – Каждый мужчина, женщина и ребенок на сотни миль вокруг желает нашей смерти. Если вы в каждое мгновение каждого дня не будете начеку, какой-нибудь безродный пастух приколотит вашу голову к дереву.

«ММММММ! УУУММММ!»

Этот боевой клич снова зазвучал в голове Тулла. Уши наполнились воплями его людей, хищным свистом летящих копий и хлопаньем пращей, отправляющих камни в полет. С низких туч, висящих над головой, лил дождь, и он чувствовал перемешанную с кровью и песком грязь, проникающую в сандалии. Упал еще один легионер, пронзенный копьем врага. Фенестела орал, приказывая закрыть образовавшуюся брешь, и Тулл слышал собственный голос. Сорванный и хрипящий, тот призывал солдат стоять твердо: «Держать строй или все мы покойники!»

– Центурион?

Тулл провел ладонью по векам и увидел перед собой не занесшего копье варвара, а вспотевшее лицо торговца в несвежей, покрытой влажными пятнами тунике. Несмотря на давешнее презрение, центурион был благодарен торгашу, и все же тот обладал настолько отталкивающей внешностью, что римлянин не сдержался и рявкнул:

– Что?

– С тобой всё в порядке, господин?

– Конечно, будь ты проклят. А что? – Тулл бросил взгляд на Туберона и командира конников, которые стояли поодаль. Похоже, они не заметили ничего необычного, и центурион почувствовал огромное облегчение. Он представил себе, какие комментарии могли последовать, особенно от Туберона.

Торгаш на шаг отступил, улыбка его поблекла.

– Ты разговаривал сам с собой.

– Чепуха. – Тулл посмотрел на доброжелателя своим самым строгим командирским взглядом и с удовлетворением отметил, что тот поспешил убраться подальше.

Мысли снова устремились в прошлое. Сейчас они так близко от того места… Карты у него не было, остались только смутные воспоминания о местности, по которой Дегмар вел их к Ализо. Но за несколько дней тренировочных маршей Тулл успел разглядеть множество знакомых примет. Разведчики тоже доносили, что место битвы совсем недалеко. Если говорить честно, близость останков такого количества людей, которых Тулл когда-то знал, лишала сна. Волосы зашевелились на его голове. Не захочет ли Германик еще раз услышать его рассказ о ловушке? Возможно…

– Старший центурион Тулл! – У главного входа в шатер стоял штабной офицер с властным лицом. Он позвал снова: – Старший центурион Тулл!

Тулл поднял руку:

– Это буду я, господин.

– Имперский наместник ждет.

Командир из вспомогательных войск привык, что граждан принимают прежде союзников, и его лицо осталось бесстрастным, но торговец с сожалением вздохнул. Проходя мимо рассерженного Туберона, Тулл сохранил невозмутимое выражение лица, но внутри него все тряслось от смеха. «Получи, сукин сын», – думал он. Подойдя к штабисту, центурион отдал честь.

– Я готов, господин.

– Здесь, должно быть, ошибка!

Визг Туберона заставил штабного офицера обернуться:

– Господин?

– Я – легат! – закричал Туберон. – А этот человек всего лишь центурион.

– Старший центурион, легат, – предельно вежливо поправил Тулл, упиваясь тем, что его замечание лишь усугубило ярость выскочки.

– Прошу прощения, легат, – сказал штабист Туберону. – Наместник предупрежден, что ты здесь. Он велел, чтобы прошел Тулл.

Рот Туберона захлопнулся.

– У тебя сообщение для наместника, легат? – заботливо поинтересовался штабной.

– Я… – начал Туберон и замешкался. Мгновение спустя он пробормотал: – Я подожду.

– Как пожелаешь, легат. – Штабист отдал честь и повернулся к Туллу, который готов был поклясться, что на его лице с поднятыми бровями было написано: «Ох уж эти мне старшие командиры». Затем он склонил голову: – Следуй за мной, центурион.

Тулл бросил взгляд на Туберона – тот всматривался вдаль. Но удовольствие от этого не уменьшилось.