— И ты не подкачаешь, — уверил его Эшли. — Альмавива все еще стряпает свои фантастические обеды?

Ван рассмеялся.

— О да. Это еще одна причина, по которой мне надо усердно работать. — Миг спустя, он спросил: — А как там Майри и ваши детишки?

— Майри… у нее теперь своя танцевальная студия. Она повесила на крючок тапочки, примерно пять лет назад. Ей нравится быть самой себе госпожой. От учеников отбоя нет. Марина на предпоследнем курсе в Академии…

Пока Эшли говорил, Ван слушал, пытаясь оценить славный миг… и все же недоумевая, почему все, о чем упоминает друг, кажется таким далеким. Он сделал долгий глоток своего эля. Нет, эль не паршивый, просто вкус какой-то не такой, какой помнится.

Не в опасности ли попытки вернуться в прошлое все дело? И таким ли оно было, как он помнит?

После обеда Эйлсья выразила желание помыть посуду. Сафо и Ван расположились на задней террасе дома, выходившей на северные пустоши, и подставили лица переменчивому ветерку сумерек, который перемешал жаркий воздух с бесплодных скал и более прохладные потоки, явившиеся с высоких холмов на западе.

— Хороший был обед, — заметил Ван.

— Спасибо Эйлсье, — ответила Сафо. — Я лишь зам. главного повара, когда доходит до стряпни. И наши малявки это знают. Лесним достаточно деликатна, чтобы ничего не говорить. Фара ворчит, если готовлю я.

— Ты лучше, чем считаешь. Тебе просто не хочется как следует готовить.

— Вполне возможно. — Сафо негромко рассмеялась. — Эйлсья всегда говорит то же самое, но ей нравится готовить. Так что все в порядке. Не считая вечеров, когда она в медцентре.

Нарастало безмолвие, нарушаемое разве что пронзительным скрипом сверчков с пустошей. По-настоящему, вообще-то, они не сверчки, а мутировавшие миниатюрные сухопутные артоподы, заполнившие соответствующую нишу.

— Ты все еще выглядишь, как будто находишься где-то далеко в космосе, Ван. — сказала наконец Сафо.

— В известном смысле, так и есть. — Он поглядел на яблони, верхние ветви которых поднимались над каменной стеной, отделявшей сад от небольшого огородика. — Я всегда знал, чего хочу в жизни, и никогда не заглядывал дальше этого.

— А ты не можешь остаться пилотом? Я знаю, мест не очень много. Но… С твоим послужным списком?..

— В этом-то и дело. Они все знают мой список. Им не нужны герои. Или люди, которые нарываются на неприятности. Им нужен водила для межзвездного челночишки, который доставляет пассажиров и груз с орбитального контроля альфа планеты бета к орбитальному контролю гамма планеты дельта строго по расписанию, с минимумом затрат энергии и прочих отклонений. Или им нужен кто-нибудь, чтобы перетаскивать туда-сюда скальные и водяные кометы с минимальными потерями энергии и без жалоб.

— Должен быть кто-то…

Ван не ответил.

— Кто-то есть, не так ли?

— Есть. Но… прямо не знаю.

— Они не бунтовщики, не бандиты?

Ван покачал головой.

— Нет. Это предприятие коалиции, нечто, именуемое ИИС, Интегрированная Информационная Система. Я постарался разузнать о них. Все что мог. Эшли тоже раскапывает для меня сведения, но пока я ничего от него не услышал. — А еще Ван попросил Эшли выкопать все упоминания о «Фергусе», ссылаясь на то, что ничего сам не видел, так как лечился в медцентре. — Насколько мне удалось установить, это старая контора, но она никогда не была очень большой.

— Старая? И насколько?

— Сто пятьдесят лет. Возможно, старше.

— То должна быть большая компания, раз у нее есть межзвездные корабли. А они есть, верно?

— Три. Но это фонд.

— Фонд с межзвездными кораблями? Никогда не слышала ни о чем подобном.

— Думаю, их там немного. Совсем.

— В чем проблема?

— Они связаны с Коалицией.

— У них есть представительства в Республике?

— Полагаю.

— Ты будешь прилетать домой чаще, чем когда служил в РКС?

— Вряд ли.

— А сколько там платят? Тебе не нужны деньги, не так ли, с твоей командорской пенсией?

— Вознаграждение существенное, — признал Ван.

— Ты сомневаешься, что они приличная организация?

— Любое дело, прожившее более ста лет, должно быть достаточно приличным. Нет и намека на то, что с ними что-то не так. Некоторые странные вещи…

— Странные… дурные?

— Не совсем. Управляющий директор, впрочем, сделал странное замечание о том, что надо быть осторожным, когда кого-то спасаешь, потому что будешь потом отвечать за все, что случится.

Сафо рассмеялась.

— Это правда. Не придерешься.

— Похоже на правду. Но с чего бы ему это мне говорить?

— Конечно, чтобы увидеть твою реакцию. Люди всегда задают таинственные вопросы во время интервью.

— Полагаю, что да. Он мне понравился… нет… Не уверен, что понравился, но я почувствовал, что это крепкий орешек.

— Тогда… — И Сафо не договорила. — Ты говорил, что хочешь продолжать водить звездолеты…

— Не знаю.

— Но так и есть. Ты был на это настроен, когда тебя взяли на подготовку для РКС.

— И так до сих пор кажется? — почти невольно спросил он.

— Ты похож на человека, который чувствует, что должен что-то делать, но не может объяснить, почему. Особенно если это приводит к разлуке с родными. — Она мягко рассмеялась. — Думаю, все мы таковы. Папа Кикеро всегда хотел, чтобы мы способны были объяснить, почему хотим что-либо делать. Но порой бывают вещи, которые просто надо чувствовать. Это всегда мешало жить Артуро. Он никогда не прислушивался к своим чувствам. А всегда искал одобрения, особенно общественного.

— Это не имело значения для тебя. Папа Кикеро беспокоился, что ты слишком презираешь условности, ради удовольствия их презирать.

— Ну уж не настолько. Я видела, что чего стоит. И до сих пор вижу. А когда ты это видишь и ты молод, хочется об этом заявлять. А иногда, как говорил мне Кикеро, не следует. — Сафо рассмеялась. — Когда-то он был прав, а когда-то нет. А знаешь, он не так волновался из-за Эйлсьи?

— Вы вместе больше пятнадцати лет.

— В следующем месяце будет шестнадцать. Я об этом никогда не жалела. Но тогда я не могла этого объяснить, и мне все еще нелегко.

Ван кивнул.

— В конце концов, старший брат, приходится поступать в соответствии со своими чувствами. И холодная логика не даст утешения.

Ван боялся, что она права.

Ван сидел в древнем, обитом кожей, кресле в домашнем кабинете папы Кикеро, глядя вбок в окно на японский садик и все еще обдумывая то, что сказала Сафо накануне вечером. Почему он так озабочен? Миг спустя Ван заставил себя вернуться мыслями к ИИС. Фонд не новичок. Фактически ИИС старше, чем некоторые из организаций, в которые он уже заглядывал, ища работы. Дело просто в связи с Коалицией? Или в чувстве? Почему у него такое ощущение?