– Однозначно никому. Все эти авторы и так уже покойники.

– Ужас. – Райан опустился рядом со мной на корточки. – Эти покойники в полной депрессии писали что-то о других покойниках. Этот предмет надо убрать.

– Да, или, наконец, признать «Сумерки» шедевром мировой литературы.

– Хм, на эту тему можно поспорить.

Я рассмеялась и вытянула ноги, при этом слегка дотронувшись кончиками пальцев бедра Райана. Боже! Почему от этого легкого касания меня прошибает током?

– Ты что-то имеешь против «Сумерек»? И что можешь предложить взамен? – веселым голосом спросила я и сделала осторожный глоток наполовину разлитого кофе. Обожженный язык еще слегка покалывало, но, по крайней мере, рот уже не горел. Замечательно!

Райан поджал губы и снова провел пальцами по волосам.

– Без понятия. Может, «Безумного Макса»?

Я заворчала:

– Ты – идиот, это же фильм.

– Да, но по книге.

– Не было книги!

– Была! Это старая классическая научная фантастика, только Голливуд ее здорово переделал.

Я наклонила голову, полная скепсиса.

– Правда? Ты ее читал?

Райан шевельнул бровями.

– Возможно. Ты впечатлена?

Я нахмурилась и сделала еще один глоток.

– Если ты мне скажешь, почему вампиры могут играть в бейсбол только во время грозы, то буду.

– Ни за что.

– Подожди.

– Чего?

– Ну, нашего следующего телевизионного вечера.

– Я уволюсь.

Со смехом я зажала стаканчик между колен, вытащила из пакета довольно помятый пончик и облизала вытекшую начинку. Она оказалась такой сладкой, что сводило зубы. Но для меня это идеальный вкус. Я с наслаждением завтракала, а Райан молча наблюдал за мной. Легкий ветерок шевелил его волосы, а от теплых солнечных лучей, проникавших сквозь листву, его зеленые глаза светились, как два изумруда.

– Ты действительно уволишься? – поинтересовалась я, с усилием запихивая остаток пончика в рот.

Райан, внимательно следивший за каждым моим движением, прикусил губу.

– Хм, не знаю. Наверное, придется просить прибавку к зарплате за работу в опасных условиях из-за просмотра фильмов про блестящих вампиров.

– И в чем же заключается эта опасность? – осведомилась я и сделала глоток кофе.

Райан усмехнулся, потом небрежно пожал плечами.

– Ну, у меня может быть посттравматическое стрессовое расстройство.

– Ты просто дурак! – Я выдрала пучок травы и бросила в него. Стебли полетели по воздуху, а затем запутались в его волосах.

Райан со стоном покачал головой и упал на спину.

– Я убит! – захрипел он и начал грести ногами, как насекомое, которое отравили. – Неужели ты не знаешь, что у меня аллергия на траву?

Я поставила кофе рядом с собой, подползла на четвереньках и насмешливо посмотрела на него.

– На траву? – нараспев произнесла я.

Райан кивнул, покорно закрыв глаза.

– Ужасная аллергия. У меня отекают легкие, потом происходит коллапс. Боюсь, тебе придется делать искусственное дыхание рот в рот, чтобы спасти меня.

Хотя эти слова были произнесены в шутку, мое сердце заколотилось, а во рту пересохло. Я нерешительно подняла руку и осторожно положила ему на грудь. Райан продолжал издавать стоны, изображая смертельно больного. Когда я почувствовала теплую ткань его футболки, у меня свело кончики пальцев. Райан чуть приоткрыл глаза. Он уставился на мою руку, которая, словно примерзнув, лежала у него на груди. Лишь большой палец нежно гладил ткань.

– Что ты делаешь?

Я смущенно пожала плечами и остановилась. Сердце Райана колотилось под моей ладонью.

– Хм… Непрямой массаж сердца?

Глаза Райана незаметно расширились.

– Так ты делаешь непрямой массаж сердца?

– Э-э-э… да? – Я стыдливо отдернула руку, но Райан молниеносно накрыл мою ладонь своей.

– Может быть, тебе стоит это делать немного поэнергичнее, чтобы я оправился от приступа?

– От приступа аллергии на траву? – с улыбкой уточнила я, и в глазах Райана появился блеск.

Он провел большим пальцем по тыльной стороне моей руки и с серьезным видом кивнул.

– Боюсь, меня придется спасать от вас, мисс Беннет.

Я прикусила нижнюю губу и встала на колени.

– Ага, значит, мой телохранитель хочет, чтобы его спасли от меня? – Хотя Райан все еще держал мои пальцы, я снова начала осторожно поглаживать его грудь, наслаждаясь ощущением твердых мускулов, которые вздрагивали под моими прикосновениями.

Вместо ответа Райан широко ухмыльнулся и отпустил мою руку. Кровь стучала у меня в ушах так громко, что заглушала стрекот цикад. Почему-то подобные прикосновения казались мне слишком интимными. После того киновечера он сам установил между нами дистанцию, и эта близость казалась очень неуместной, но вместе с тем и ужасно возбуждающей. Будто мы делаем что-то запретное.

Я с любопытством водила пальцами по его груди, нащупывая очертания его ключицы, обводя запутанные иероглифы на руке.

– Что они означают? – поинтересовалась я, стараясь не показывать, насколько меня переполняло ощущение близости к нему.

– Это санскрит – каруна, шакти, сантулана и аананд. – Звуки чужого языка плавно перекатились по его губам, отчего я снова почувствовала дрожь.

– Ага.

Райан рассмеялся.

– Уверенность в себе, сила, равновесие и счастье. – Он откашлялся, перевернул мои пальцы и осмотрел светлые веснушки на тыльной стороне руки. Его большой палец при этом как будто на автомате поглаживал мою ладонь. – Один из инструкторов по рукопашному бою в Академии свободно говорил на санскрите, – пояснил он, рисуя невидимый смайлик на коже. – Всякий раз, когда я делал что-то не так, а такое происходило постоянно, – Райан усмехнулся при воспоминании, – он ругал меня на санскрите и заставлял делать сто отжиманий. Я до сих пор не знаю, что он там говорил обо мне, но уверен, что что-то нехорошее. Мы ненавидели друг друга, но именно он научил меня самому важному, и ты видишь это на моей руке.

– Хоть он тебе и не нравился? – недоверчиво поинтересовалась я.

Райан задумчиво посмотрел на меня и сказал:

– Иногда люди, которых мы терпеть не можем, становятся теми, кто больше всего нас учит жизни. Он так же, как и мой отец, считал, что я должен учиться и перенимать управление компанией, а не становиться одним из ее сотрудников. И хотя с самого начала было ясно, что он не желает видеть меня в качестве своего ученика, именно этот человек закалил мой характер. Благодаря ему я тот, кто я есть сейчас.