Ирен молчала, понимая, что внутри сейчас все дрожит от обиды. Богдан не понимал ее. Он даже не пытался понять. Его бы на ее место!

— Спасибо, — тихо произнесла она.

— Что?!

— Спасибо, что избавил от сомнений, — уже более уверенно и громче произнесла Ирен. — Я люблю тебя. И Хана люблю. Извини, мне пора. Целую!

Она первой сбросила вызов и снова едва не разревелась. Но сдержалась: нет, хватит рыдать, пора действовать. Богдан своими словами лишь укрепил Ирен в правильности решения. Она выйдет за Берта и станет свободной, а не станет подставлять Хана и отдавать себя в руки постороннего мужика.

Я надеялась, что Абби окажется на работе. Ее номера телефона у меня не было, так что приходилось ехать без предупреждения. Но, к счастью, мисс Алерано оказалась на месте.

В библиотеке народу было не слишком много. Все же разгар рабочего дня. В основном тут находились молодые мамы с детьми, которые весело играли на ярких подушках и возле пожарной машины, да пожилые леди, пришедшие за книгами или фильмами. Некоторые из них сидели на диванчиках и читали журналы. Такая мирная и светлая атмосфера, пронизанная духом многочисленных книг.

Можно, я тоже в нее вольюсь? Мне надоело разруливать проблемы. Хочу кофе и на руки к Хану.

Вместо этого я отыскала Абби возле одной из посетительниц, тактично встала в стороне, ожидая окончания беседы. Мимо пробежал двухгодовалый малыш в симпатичном желтом костюме Пикачу. Остановился, помахал мне рукой и помчался дальше, чтобы со смехом обнять за колени свою маму. Та сидела в кресле и читала какой-то любовный роман, но тут же отложила его и подхватила ребенка на руки.

Я мысленным усилием прогнала из головы тему «а какие бы дети были у нас с Ханом», заранее зная, что ничего хорошего из подобных размышлений не выйдет.

— Добрый день.

Абби подошла вовремя, я переключилась на нее и на текущие проблемы.

— Все же решилась?

— Расскажите мне все, — шепотом попросила я. — Потому что вчера мой мир встал с ног на голову. Я помирила подругу с мужем, а сегодня утром двумя фразами заставила упертого заказчика повысить плату за сайт. Как так?

— Платок дал тебе дар красноречия, — выдохнула Абби. — Видимо, ты в нем нуждалась.

Я вспомнила, как раньше частенько терялась, что ответить оппоненту, и вздохнула: да уж, нуждалась — это мягко сказано. Вроде не застенчивая, не дура, но иногда накатывало что-то. Плохое качество для фрилансера, который много времени проводит в беседе с заказчиком.

Мы опять беседовали в том крохотном помещении с компьютером и тучей пыли на полках. Я уже поняла, что Абби крайне осторожная. С остальными владелицами вещей она не спешила меня знакомить, сказав, что все в свое время. А пока я должна просто узнать поближе то, с чем столкнулась.

— Я храню информацию в тетрадях и на компьютере, отключенном от Сети. Все тщательно закрыто. Такие вещи не должны попадать в чужие руки. — Абби смотрела на меня так, что по коже то и дело пробегал мороз. — Уже не считаешь меня сумасшедшей?

— Согласись, что поверить в подобное сложно. А почему ты сама не владелица?

— Потому что я хочу быть здоровой, — огрызнулась Абби, поймала мой явно удивленный взгляд и поморщилась: — Сама понимаешь, за все надо платить.

— А вот это интересно. Что, все владелицы болеют? Чем?

Болеть я не хотела. Мерзкое это дело.

— Чем чаще ты пользуешься вещью, тем сильнее идет отдача. При использовании платка может развиться астма, дисфония, еще куча неприятных болезней. При использовании нижней юбки — возможны нарушения по женской части, варикоз. Перчатки — чаще всего артрит. Шляпки — все болезни головы вплоть до отека мозга.

— Не знаешь, почему я как-то резко расхотела иметь какое-либо дело с платочком и ему подобными?

— Благие вещи, что мы творим с их помощью, важнее недуга.

— Абби, это не довод. — Я подумала и добавила: — Тем более мне б еще родить хотя бы двух.

— Чем больше на тебе вещей — тем меньше их влияние. В теории, все собранные в один комплект вещи могут даровать абсолютное здоровье и огромную власть.

— И как вы сдерживаетесь от такого соблазна?

— Те, кто не выдерживает, становятся Хищницами. Они одержимы получить все вещи. И своими поисками привлекают внимание Ордена. Зачем рисковать? Проще довольствоваться тем, что имеешь, и стараться использовать вещи не слишком часто и только когда это действительно необходимо.

По мне, так лучше вообще держаться от таких вещей подальше. У меня возникла четкая ассоциация с наркотиками. Тут, правда, еще примешивалась мысль о несении добра. Но… но… но…

— А если я не хочу держать вещь у себя? Я могу ее уничтожить?

Во взгляде Абби метнулась растерянность. Она даже не сразу подобрала слова. Да и разглядывала меня с изумлением, словно неведомую зверюшку.

— Ты не хочешь обладать вещью?

Я провела пальцем по гладкой пластиковой поверхности стола. Чисто. Пыль была только на полках, от нее уже чесалось в носу. И вообще полутемное помещение давило на нервы.

— Я знаю, что не хочу к старости обзавестись теми болячками, которых можно было избежать. И не хочу всю жизнь прожить в страхе.

— Ты сможешь помогать миру.

— Лучше я помогу ему как-нибудь по-другому.

— Ты можешь передать вещь, — выдавила из себя Абби. Она сидела на стуле и смотрела на меня снизу-вверх, потрясенная. Что, неужели до меня никто не отказывался от владения вещью?

— Кому?

— Я поговорю с сестрами. Или у тебя есть кто-то на примете?

— У меня нет настолько нелюбимых врагов. Так что выбирайте жертву сами, а я пойду. У меня еще свидание и так далее. Наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты, так же, как и информация о вещах. Знаешь, я все же реалист. Предпочитаю более приземленные вещи. Любимого мужчину, к примеру, свадьбу, болтливых подружек. А вот это все… прости, не мое. Вот мой номер телефона, — я достала визитку и положила на стол перед Абби, — позвони, как станет что-то ясно. До свидания.

Вопрос Абби задала, когда я уже отвернулась к двери и повернула ключ, чтобы выйти. Мне дико хотелось на свежий воздух.

— Неужели тебе не хочется его оставить? Ты не почувствовала то ощущение власти?

— Почувствовала, — согласилась я. — Но очень опасное. На фиг, на фиг, на фиг. Спасибо, Абби, я узнала, что хотела.

После чего ушла, надеясь, что в ближайшие дни избавлюсь от платка. Можно было его просто уничтожить. Но внутри почему-то все протестовало против такого поступка. Что это? Начало зависимости или просто нежелание портить антикварную вещь?

Я выскочила из библиотеки и с наслаждением хватанула ртом резкий осенний воздух. Нет у меня зависимости от платка и не будет. Сейчас он лежал в сумке, и мне не хотелось его оттуда доставать. После сообщения о том, что за использование вещей приходится платить ценою собственного здоровья, возникла некоторая брезгливость. Наверное, владелицы более смелые и отчаянные женщины, нежели я. Удачи им.