На следующее утро, наблюдая из окна за скотным двором, по которому не спеша прогуливались петух и несколько кур, купец услышал, как сторожевой пес журит птиц за столь легкомысленное поведение в скорбный день.

– А в чем, собственно, дело? Что случилось? – удивился петух.

Выслушав рассказ собаки о постигшей их хозяина участи, петух воскликнул:

– Да наш хозяин просто лопух! Он не может справиться с одной женой, в то время как у меня нет проблем с двадцатью. Ему бы взять да устроить ей хорошую взбучку, авось это сделает ее более покладистой.

Наш герой просто прозрел, услышав эти слова. Не раздумывая, он позвал свою жену в заднюю комнату и выпорол ее так, что она еле осталась жива. С этой минуты у него не было больше проблем с ней.[182]

«Из этих правдивых историй, – заключил удод, – вы можете видеть, какими глупыми, тщеславными и докучливыми созданиями являются женщины и как жестоко ошибся Соломон, попросив нас оказать почтение одной из них. Если же вам посчастливится встретить добрую женщину, такую, как жена толстяка, будьте уверены, что вы нашли редкий фрукт на бесплодном дереве».

Собравшиеся птицы молча согласились с мнением удода. Они решили, что, если бы Соломону были известны эти важные факты, он изменил бы свое отношение к противоположному полу и, не исключено, наградил бы удода, который из столь гуманных побуждений посмел не подчиниться воле царя. Все вместе они предстали перед Соломоном, который, выслушав три рассказа удода, снял со своей головы корону и возложил ее на голову мудрой птице. Потомки удода и по сей день носят на голове почетные хохолки.[183]

Собака и кошка не всегда были такими заклятыми врагами, какими мы знаем их теперь. Давным-давно эти животные были друзьями. Следующая история повествует о том, как собака и кошка поссорились.

Много веков назад, когда Господь распределял между различными животными их права и обязанности, собака и кошка, хотя и причисленные к домашним животным, были освобождены от тяжелой работы: собака – за преданность, а кошка – за чистоплотность. По их просьбе животным был дан особый документ, подтверждавший их привилегированное положение. Хранился он у собаки, которая зарыла его в том месте, где прятала свои косточки. Тогда лошадь, осел и бык, снедаемые завистью, подкупили крысу, чтобы она перерыла всю землю, отыскала злополучный документ и уничтожила его, что и было сделано. С тех пор собака, за свою безалаберность, вынуждена сидеть на цепи и быть презираемой кошкой. И собака, и кошка не выносят крыс и стараются убить их при первой возможности, а лошадь, осел и бык, напротив, делят с ними свой обед.

Есть и другая версия, согласно которой изначально собака была диким животным, обитавшим в полях, а шакал занимал ее место в числе домашних животных, наслаждаясь дружбой и расположением человека. Но однажды эти животные поменялись местами. Случилось это вот как.

Собаки, завидовавшие шакалам, решили выжить своих соперников из городов и деревень. Как-то раз собачий шейх заболел, и его подданные обратились к шакалам с просьбой поменяться с ними на время местами, дабы их повелитель и другие больные смогли получить от человека надлежащую медицинскую помощь, а все остальные – хоть немного приобщиться к цивилизации. Добрые по натуре шакалы с готовностью согласились, однако собаки, превосходившие их численностью, силой и умом, однажды заполучив желанное место среди домашних животных, не пожелали с ним расставаться. И по сей день жители арабских деревень могут различить, как среди ночи шакалы вопросительно завывают: «Кайф-ху? Кайф-ху?» – что значит «Ну как он? Ну как он?», а собаки отзываются лаем: «Бааду, бааду» – что значит «Все так же, все так же».

Кошка – чистоплотное животное, отмеченное благословением и печатью Соломона. Поэтому, если кошка отопьет из миски с молоком или питьевой водой, та остается чистой после того, как животное утолило жажду, и из нее спокойно может пить человек. Так, по крайней мере, меня заверил один крестьянин из Вифлеема.

Собака, напротив, считается грязным животным, поэтому миска, из которой она пила, считается непригодной для человека. Понятно, что нечистой ее признают наиболее ярые мусульмане, в особенности это касается членов секты шафеи. Если во время их молитвы отряхнется собака, находящаяся от них на расстоянии менее сорока шагов, они тут же встают, совершают омовение и начинают молитву с самого начала. С другой стороны, всегда можно встретить людей, которые просто обожают собак. Так, мне приходилось слышать удивительную историю об одном мусульманине, у которого был очаровательный пес Служи[184], любимец хозяина.

Мужчина, когда собака умерла, собственными руками похоронил ее у себя в саду с величайшим почтением. После этого случая недоброжелатели отправились к кадию и пожаловались на то, что их знакомый похоронил нечистое животное по обычаям, приличным для погребения лишь истинного правоверного. Мужчину непременно ждала бы суровая кара, не скажи он судье, что его собака продемонстрировала чудеса проницательности, предусмотрительно оставив завещание на большую сумму денег, причитавшихся ему в качестве наследства, если он похоронит пса с почестями. Кадий, услышав его историю, решил, что это и вправду был на редкость мудрый и прозорливый пес, который заслужил достойное погребение.

Об Ибрагиме аль-Халиле, мир ему и хвала, также рассказывают, что он был дружелюбен и гостеприимен не только по отношению к людям, но и по отношению к собакам. Его стада были так многочисленны, что требовалось четыре тысячи собак, чтобы присматривать за ними, и все животные ежедневно получали щедрый обед. Говорят также, что в древние времена человек, убивший собаку своего соседа, должен был заплатить штраф, равнявшийся штрафу, который предписывался за убийство свободного человека. Размер компенсации рассчитывали следующим образом. Убитое животное подвешивали за хвост на такой высоте, чтобы его нос касался земли. Рядом с телом втыкали шест, равный по длине туловищу подвешенного животного, тело убирали, а вокруг шеста сыпали пшеницу – или, по иным свидетельствам, муку, – пока горка не покрывала его до самой верхушки и, соответственно, не достигала такой высоты, что могла бы касаться хвоста убитой собаки, если бы она продолжала висеть. После этого измеряли стоимость насыпанного зерна, и убийца выплачивал компенсацию соответствующего размера.

В том самом месте, где дорога, ведущая от ворот Ирода, расположенных у северной стены Иерусалима, соединяется с большой дорогой на Наблус, и неподалеку от гробниц царей, еще недавно стоял бассейн с водой, с которым связана одна замечательная легенда. Ее рассказал мне ныне покойный хранитель одной близлежащей мусульманской святыни – гробницы шейха Джерры.