История составления «психологического портрета преступника» началась в 1940-е годы, когда Управление стратегических служб США запросило у психиатра Уолтера Лангера описание Адольфа Гитлера. После Второй мировой войны психолог Лайонел Хорд, работавший на ВВС Великобритании (а потом в Суррейском университете), перечислил особенности, потенциально характерные для высокопоставленных нацистских преступников. В 1950-е годы эту методику использовал доктор Джеймс Брассел, помощник комиссара по психической гигиене в штате Нью-Йорк. Брассел жил в Вест-Виллидже, курил трубку и зачитывался Фрейдом. Скромностью не отличался. Одна из его книг называлась «Как освоить психиатрию за 10 простых уроков» (Instant Shrink: How to Become an Expert Psychiatrist in Ten Easy Lessons). Его наиболее известным вкладом в криминалистику был портрет «безумного бомбиста из Нью-Йорка», которого не могли поймать 16 лет.

16 ноября 1940 года один рабочий обнаружил на подоконнике нью-йоркского офиса энергетической компании Consolidated Edison небольшую самодельную бомбу, начиненную порохом. К ней была приделана записка, написанная от руки: «ЖУЛИКИ ИЗ CON EDISON – ЭТО ДЛЯ ВАС». Бомба не взорвалась. Десятью месяцами позже похожее устройство нашли на улице в пяти кварталах от офиса компании, опять же с запиской. Оно также не взорвалось.

После нападения японцев на Пёрл-Харбор в декабре 1941 года нью-йоркская полиция получила письмо следующего содержания: «Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ДЕЛАТЬ БОМБЫ В ТЕЧЕНИЕ ВОЙНЫ – К ЭТОМУ МЕНЯ СКЛОНЯЮТ ПАТРИОТИЧЕСКИЕ ЧУВСТВА, – НО ВПОСЛЕДСТВИИ ЗАСТАВЛЮ CON EDISON ОТВЕТИТЬ ЗА СОДЕЯННОЕ – ОНИ ЗАПЛАТЯТ ЗА СВОИ БОГОМЕРЗКИЕ ДЕЛА».

И действительно, до 1951 года самодельных бомб в Нью-Йорке не было. Но затем «безумный бомбист» начал настоящую войну. В течение следующих пяти лет он подложил как минимум 31 бомбу: в основном в общественных зданиях, включая театры, кинотеатры, библиотеки, железнодорожные станции и общественные туалеты. Каждая бомба длиной с курительную трубку была начинена порохом и засунута в шерстяной носок, таймер делался из батареек для карманного фонаря и карманных часов. Иногда полиция получала предупреждения; иногда бомбы не взрывались, а иногда автор записок подчеркивал, что будет продолжать борьбу, пока Con Edison не привлекут к ответственности.

Первая самодельная бомба взорвалась в марте 1951 года возле ресторана Oyster Bar на Центральном вокзале в Нью-Йорке. При взрыве на Лексингтон-авеню в декабре 1952 года впервые был ранен человек. В ноябре 1954 года бомба, заложенная под сиденье в концертном зале Radio City, взорвалась во время исполнения рождественской песни. Четыре человека получили ранения. Еще шестеро пострадали в декабре 1956 года от бомбы в театре Paramount в Бруклине, где 1500 человек смотрели «Войну и мир». В городе начался переполох. Управление полиции Нью-Йорка (УПН) развернуло крупнейшую в своей истории охоту. Следователи полагали, что преступник некогда работал на Con Ed и затаил обиду. Однако ни дактилоскописты, ни графологи, ни специалисты по бомбам не могли сказать что-то более конкретное.

УПН обратилось за помощью к Брасселу. Он вник в отчеты о взрывах, обследовал места преступлений и методы бомбиста, а затем составил «портрет»: «Изучив поступки этого человека, я понял, что он собой представляет». По мнению Брассела, «безумный бомбист» – умелый механик славянского происхождения, практикующий католик из Коннектикута, примерно 40 лет, чистоплотный, аккуратный и чисто выбритый, неженатый и, возможно, девственник. Внимание эксперта привлекла такая деталь: в письмах, написанных от руки, буква w напоминала две буквы u и женские груди. Из этой и других мелочей Брассел заключил, что преступник не вышел из эдиповой стадии психологического развития и, возможно, живет под одной крышей с материнской фигурой (старшей родственницей?). Брассел счел, что бомбист страдает паранойей, и сделал точное предсказание: когда полиция поймает его, на нем будет двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы.

По просьбе Брассела на Рождество 1956 года газета The New York Times напечатала предполагаемый психологический портрет. Это сдвинуло дело с мертвой точки. 26 декабря газета New York Journal-American опубликовала открытое обращение: бомбисту посулили справедливое разбирательство в том случае, если он сдастся. Бомбист ответил отказом и стал перечислять свои обиды на компанию: «На работе я получил травму. Мои медицинские счета и лечение составляли тысячи… И за все свои несчастья и страдания я не получил ни пенни».

Прочитав эти слова, Алиса Келли, сотрудница компании, подняла старую документацию, охватывавшую период до 1940 года. (Компания уверяла полицию, что эти документы уничтожены.) Там она нашла данные на Джорджа Метески, который работал чистильщиком генераторов между 1929 и 1931 годами. Он получил травму во время несчастного случая на заводе Hell Gate. Ему в легкие попал газ, который, по его словам, привел к пневмонии и туберкулезу. Однако компания уволила его без всякой компенсации. Он написал 900 писем мэру, в полицию и в газеты, но все без толку. Как он скажет впоследствии: «В ответ я не получил даже дешевой открытки». Просматривая письменные жалобы Метески, Келли заметила, что в некоторых из них употребляется старомодная фраза «богомерзкие дела», характерная для посланий «безумного бомбиста».

Вечером 21 января 1957 года полиция пришла за Метески, который жил в Уэстчестере (штат Коннектикут) с двумя старшими сестрами. «Бомбист» встретил их в пижаме. Его сестры сообщили полиции, что он безукоризненно опрятный человек и регулярно посещает мессу. Метески пошел к себе в комнату переодеться, а когда вернулся, на нем был двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы. Он сказал, что никому не желал зла, а изготовленные им бомбы не могли причинить вред. Врачи объявили его невменяемым и неспособным отвечать за свои поступки перед судом присяжных. Поэтому его отправили на лечение в Маттеаванскую государственную больницу для душевнобольных преступников. В 1973 году он был освобожден, а умер 20 годами позже, в возрасте 90 лет.

При всех заслугах Брассела преступника вычислила Алиса Келли: именно она изучила архивную документацию, опираясь на подсказки, обнаруженные в жалобах Метески. Однако психологический портрет, составленный Брасселом, сочли гениальным: психолог верно угадал, что бомбист – параноидальный католик-славянин из Коннектикута и носит деловой костюм. При этом все его умозаключения были логическими, никакой магии: организация взрывов характерна для параноиков; в послевоенные годы взрывы как знак протеста были распространены в Восточной Европе; большинство тамошних славян – католики; большинство славян жили в Коннектикуте; в 1950-е годы было модно носить двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы.

Более всего поражает, что полиция ловила «безумного бомбиста» целых 16 лет. А ведь он оставил массу ключей к разгадке в своих письмах! «Я ПЛОХО СЕБЯ ЧУВСТВУЮ. И CON EDISON ПОЖАЛЕЕТ ОБ ЭТОМ». В 2007 году Малкольм Гладуэлл в своей статье в New Yorker сделал вывод: «По большому счету Брассел не понял „безумного бомбиста“». Но он понял, что, если сделать много предсказаний, ошибочные скоро забудутся. Перед нами не триумф криминалистического анализа, а обычный фокус». Но это разоблачение было сделано потом. А в ту пору люди испытали облегчение. Портрет же, составленный Брасселом, сыграл большую роль: полиция стала обращаться к психологам и психиатрам за составлением психологических портретов опасных преступников.