Особенно помогло делу то, что Дэвид Кантер правильно предположил, где живет преступник. До того как Даффи вынесли приговор, Кантер специализировался на экологической психологии, а затем переименовал себя в «психолога-следователя» и стал изучать вопросы географического профилирования и писать на эту тему. Подобно тому как законопослушные граждане обычно ходят в магазин одной и той же дорогой, большинство преступников совершают преступления в одних и тех же местах. Они ощущают себя в большей безопасности на территории, с которой лучше знакомы. Дэвид Кантер выдвинул «гипотезу круга»: надо нанести на карту места преступлений и посмотреть, какие два места находятся дальше всего друг от друга; затем через эти две точки провести отрезок; отрезок принять за диаметр окружности; приблизительно в центре этой окружности может оказаться дом преступника. Как показали исследования, эта закономерность работает с большинством преступников, которые выходят на дело более пяти раз. Кантер также выяснил, что серийный убийца обычно живет в пределах треугольника, образованного пунктами его первых трех убийств, как это было с Даффи. Он создал специальную компьютерную программу Dragnet, которая выявляет «горячие точки». Она не маркирует дом преступника как икс, а выделяет разными цветами территории, где он может находиться: от наиболее вероятного варианта до наименее.

Мое собственное знакомство с компьютерными алгоритмами, позволяющими выследить серийных преступников, произошло благодаря Киму Россмо, детективу из ванкуверской полиции. Он первым из канадских полицейских получил докторскую степень в области криминалистики. Исследования же, проведенные в ходе работы над диссертацией, позволили ему разработать программу, позволяющую указать предполагаемое место жительства серийного преступника. Когда мы познакомились, его программа проходила бета-тестирование у следователей по делам о кражах со взломом. Они были потрясены результатами. Да и меня метод впечатлил настолько, что я написала на эту тему детектив «Охота за тенями». Он был опубликован в 2000 году, когда концепция географического профилирования лишь зарождалась. Спустя годы, отправившись с книжным промотуром в Америку, я однажды утром включила телевизор и увидела, что у Кима Россмо берут интервью в связи с делом вашингтонского снайпера. Метод, когда-то казавшийся экстравагантым, стал обыденным.

К моменту написания «Охоты за тенями» я уже опубликовала два романа, где действует доктор Тони Хилл, клинический психолог и специалист по психологическому профилированию. Когда я впервые собралась выводить его на сцену в «Песнях сирен», я уже понимала, что не обойдусь без помощи. В Великобритании эти вещи делают иначе, чем в ФБР и в Канадской королевской конной полиции. У нас не учили полицейских поведенческим наукам, а приглашали ученых и практикующих врачей работать в команде с опытными детективами. Было понятно, что мои представления о том, как составляется психологический портрет, весьма туманны. За помощью же я обратилась к доктору Майку Берри. Но скажу сразу: хотя я и позаимствовала у него профессиональные методы, сам он совершенно не похож на доктора Тони Хилла!

Подобно Дэвиду Кантеру, Майк Берри занялся психологическим профилированием, как только британская полиция отнеслась к этому методу серьезно. Он много лет работал «на передовой» – лечил пациентов в психиатрических клиниках, а затем стал преподавать судебную психологию в Городском университете Манчестера. В настоящее время живет в Дублине и работает в Королевском хирургическом колледже.

«Я прошел клиническую подготовку и работал в клинических отделениях со взрослыми, труднообучаемыми людьми и детьми, а также в нейропсихологии. Потом провел полгода в Бродмуре, бок о бок с Тони Блэком и его коллегами». Бродмур – психиатрическая больница строгого режима в Беркшире. С момента ее открытия в 1863 году в ней побывали опаснейшие преступники Британии, в том числе Чарльз Бронсон, Ронни Крэй и Питер Сатклифф («Йоркширский Потрошитель»). Спустя годы Майк перебрался в Эшуортскую больницу в Мерсисайде, где ему попадались очень опасные пациенты.

Майк Берри начинал работу примерно в то же время, что и Дэвид Кантер. Он признает, что Кантер помог поймать двух убийц и привлечь внимание к географическому профилированию. Однако он видит и обратную сторону: «Все получалось слишком хорошо и слишком быстро. О методе узнала пресса, и полиция стала испытывать давление. Газетчики спрашивали: "Уже прошла неделя, а вы никого не нашли? Когда же вы привлечете к делу экспертов?" Можно подумать, достаточно постучаться в дверь к психологу и через два часа он раскроет убийство».

Но потом подоспело дело, которое основательно подорвало доверие публики к психологическому профилированию. 28 июля 1992 года лондонская полиция обратилась к психологу Полу Бриттону. Понадобилась помощь в поимке человека, который двумя неделями ранее совершил жуткое убийство в Уимблдон-Коммон на юго-западе Лондона. 23-летняя голубоглазая блондинка Рэйчел Никелл вместе со своим двухлетним сыном Алексом выгуливала утром собаку. Она шла через небольшой перелесок, как вдруг из кустов выпрыгнул мужчина и нанес ей 49 ударов ножом. В своей автобиографической книге «Человек-пила» (The Jigsaw Man, 1998) Пол Бриттон рассказывает, что Рэйчел была найдена «в самой унизительной позе, какую только мог измыслить убийца в данных обстоятельствах. Ее ягодицы были обнажены… а горло перерезано так, что голова почти отделилась от туловища». Ребенок, весь перепачкан, но невредим. Когда его нашел прохожий, он плакал: «Мама, проснись»…

Возле тела Рэйчел полицейские нашли единственный отпечаток обуви, но никаких следов спермы, слюны или волос, принадлежавших убийце. Очевидцы сообщили об обычном с виду мужчине лет 20 или 30, мывшем руки в ручье поблизости. По времени это было сразу после убийства. СМИ поддерживали широкий интерес к делу, а одна местная женская организация предложила пожертвовать 400 000 фунтов в помощь расследованию. Однако полиция не имела права принять такую помощь.

Следователи попросили Бриттона составить психологический портрет преступника. Психолог счел убийцу человеком посторонним: в противном случае он рисковал бы, что Алекс его узнает. По мнению Бриттона, в прошлом у убийцы «если и были какие-то отношения, то неудачные и неудовлетворительные… Вероятно, страдает от какой-то формы сексуальной дисфункции, например проблем с эрекцией или преждевременной эякуляции…» Судя по бешеному и неорганизованному характеру нападения без попытки спрятать тело, «он имеет интеллект и образование не выше среднего. Если где-то и работает, то занят неквалифицированным трудом. Не женат и ведет относительно одинокий образ жизни. Живет в родительском доме или один в квартире или арендуемой комнате. У него могут быть любимые уединенные занятия, в том числе необычные. Возможно, он немного интересуется боевыми искусствами или фотографией». В конце отчета Бриттон предостерегал: «На мой взгляд, почти неизбежно, что этот человек убьет в будущем другую молодую женщину вследствие явной девиантности и агрессивных фантазий, которые описаны выше». Как видим, здесь много общих слов. Описание подходит достаточно большому числу мужчин.

В течение месяца после убийства полиция получила более 2500 звонков от граждан и утопала в тоннах документации по делу. Следователи использовали отчет Бриттона, чтобы сузить список подозреваемых. Когда в программе Би-би-си Crimewatch показали реконструкцию убийства и отредактированную версию психологического портрета, среди позвонивших три разных человека назвали имя Колина Стэгга. Ему было 23 года, и он жил километрах в полутора от Уимблдон-Коммон. Стэгг говорил соседу, что гулял по тому самому перелеску за 10 минут до убийства Рэйчел.