Когда Эмили вошла в столовую, она не закрыла за собой дверь, потому что услышала, что миссис Рауэн упомянула кузнеца, поэтому девушка стояла возле открытой двери и слушала.

— Я уже говорила вам, Лэрри, они оба уехали, и Гудир, и Ролстон; я так поняла, что Джон Ролстон так же боится Гудира, как тот боится вас. Более того, говорят, что Хеллен Гудир продает кузницу и, похоже, собирается присоединиться к нему, где бы он ни был. Но Сара Ролстон продолжает вести фермерское хозяйство несмотря ни на что. В любом случае, она многие годы сама управлялась с хозяйством, поскольку муж был слишком занят другим. Но, Лэрри, прошу вас, забудьте о них. Что сделано, то сделано, нельзя вернуть мертвых; а в конечном счете кара их настигнет, вот увидите.

— Просто сидеть и ничего не делать, вы это мне предлагаете, Ханна?

— Относительно тех двоих - да. Это все, что вы можете сделать, не забывайте: если вы что-либо предпримете, то подставите собственную шею. И что тогда случится со всем этим?

Мысленно Эмили представила, как маленькая женщина делает жест рукой, будто обводя холл.

— Вы слишком много работали для всего этого; и, будем честными, Лэрри, ради всего этого вы принесли в жертву и себя и других, а теперь вам больше, чем другим, приходится за это расплачиваться. Но это ваша работа и ваша жизнь. Я не виню вас. Мужчина должен делать то, что говорят ему его убеждения. Но об одном я вас прошу, и я это повторяю: оставьте Гудира и Ролстона полиции!

— Оставить это полиции? Ха! Брат Ролстона служит главным констеблем в Феллберне, а вы советуете оставить все полиции, Ханна?

— Да, и я настаиваю на этом. Их исчезновение доказывает их вину, и их будут разыскивать всю их жизнь. Мы сейчас уходим, но вы знаете, где нас найти, если мы вам потребуемся. Не следует нам бывать здесь слишком часто, и так уже идут ненужные разговоры, правда ведь?

Эмили ждала ответа, но ответа не последовало. Она слышала, как открылась и через некоторое время закрылась дверь. Но она не слышала шагов Лэрри через холл. Девушка представила, как он стоит там, прислонившись спиной к двери.

Когда она наконец услышала, как он медленно поднимается по лестнице, девушка повернулась, пошла к столу и начала собирать посуду. Пока она это делала, до нее вдруг дошло, что она ни разу не слышала, чтобы Лиззи открыла рот.

Мистер Берч был на ферме с раннего вечера, когда переоделся и ушел, а сейчас уже было девять часов, но он все не возвращался.

Эмили обслужила хозяйку, и ее отношение к ней смягчилось, поскольку она заметила, что ее глаза покраснели и распухли от слез. Приятно было узнать, что, несмотря ни на что, в ней еще оставались какие-то человеческие чувства; с момента смерти Кона она только и делала, что срывала свою злобу на хозяине. Сегодня вечером Рона была тихой и, похоже, не хотела есть, так как ее поднос с ужином остался нетронутым.

Вот и приближается к концу день, когда Кон окончательно покинул этот дом. Эмили не могла сказать, что давило на нее - скорбь или полное изнеможение. Она только знала, что если сейчас не присядет, то просто свалится на пол. Более того, девушка чувствовала, что простудилась. Мокрая грязь на дне карьера промочила ее до талии. Ее трясет уже несколько дней. Девушка попыталась смыть грязь со своей одежды, но полностью это не удалось, и она не сможет больше носить эти жакет и юбку. Но какое это имеет значение? Что вообще теперь имеет значение?

Эмили отправила Люси спать более получаса назад, девочка тоже была изнурена горем и усталостью. Девушка медленно подготовила подносы для завтрака, наполнила чайник, затушила огонь в очаге, высыпав туда угольную пыль со дна корзины, вылила спитой чай из чайника на угли, а затем пошла через двор с двумя железными ведрами в угольное хранилище. Наполнив их углем, она поплелась с ними обратно на кухню, сгибаясь под их тяжестью почти вдвое.

Обычно уголь приносил Кон.

Когда кухонная дверь открылась и вошел Лэрри, она была возле раковины и мыла руки, а когда вытерла их о полотенце, он впервые за несколько дней назвал ее по имени:

— Идите сюда и сядьте, Эмили. Мне нужно поговорить с вами.

Странно, как мужчины всегда говорили ей это: «Идите сюда и сядьте; я хочу поговорить с вами».

Она повесила полотенце на гвоздь, медленно подошла и села у дальнего конца стола. Сложив руки на коленях, Эмили смотрела на хозяина, сидящего напротив нее, и ждала. Затем что-то внутри ее дико дернулось, как будто ударили молотком по ребрам, когда он схватил обеими руками ее руки и, заглядывая ей в лицо, низким и хриплым от волнения голосом сказал:

— Эмили, не оставляйте меня.

Спина Лэрри была наклонена, голова склонилась к ее коленям. Девушка смотрела на его густые волосы и заметила, что у него были две макушки. Была какая-то старая примета относительно людей с двумя макушками, но она никак не могла вспомнить, что это означало. Он не сказал «не оставляйте дом» или «не оставляйте нас», но - «не оставляйте меня».

Ее сердце бешено колотилось, а Лэрри продолжал:

— Я знаю, вы уработались так, что падаете с ног, любая другая слегла бы в постель после того, что... что вы пережили. — Эмили увидела, как поднялись его плечи, когда он пытался сдержать волнение, и сильный сладковатый запах коровника достиг ее носа. — Я попытаюсь найти вам помощника для работы внутри дома, но пока не могу ничего обещать, потому что из местных никто не пойдет. Но я не хочу видеть, как вы убиваетесь на работе. Оставьте комнаты. Я закрою гостиную и столовую и буду питаться здесь, на кухне, сам застилать свою постель и выполнять ту работу по дому, которую смогу. — Он слегка поднял голову и кивнул на очаг. — Например, буду приносить уголь и дрова, пока не найду помощника на ферму. Но боюсь, что это будет так же трудно сделать, как найти помощника для работы по дому, и все благодаря нашему дорогому Эбби. — Берч поднял голову, и Эмили увидела, как двигаются мускулы возле его ушей, когда он снова заговорил. — Если бы он не был стариком, я бы отхлестал его кнутом. Да, да. Я отхлестал бы его кнутом, потому что если кто и виноват в том, что случилось с Коном, то это он. Я бы выгнал его еще вчера, если бы не... — Он замолчал, и его глаза невольно поднялись к потолку; потом он потряс головой и, глядя ей в глаза, сказал: — Вы подумываете о том, чтобы уйти, я правильно понял? Но я вас не виню, не думаю, что... только... только... — Он снова опустил голову.

Эмили судорожно сглотнула, заморгала, отрицательно покачала головой, затем покивала, признаваясь:

— Да, да, я... я растерялась, так... так много всего произошло. Но вам больше не надо волноваться. Я не уйду, но... но мне будет нужна помощь. Может, можно найти кого-нибудь, кто бы помог со стиркой. Мне очень много приходится стирать; да еще проблемы с сушкой белья в такую погоду. Я... я сожалею, что от Люси слишком мало помощи...

— О, я не хочу, чтобы вы разрешали Люси делать что-нибудь, если это только возможно; есть надежда, что она поправится, если будет больше отдыхать и хорошо питаться. Я на днях подумал, что девочку можно было бы отправить в санаторий...