Кусты рядом с Наумом затряслись и оттуда на тропинку выбрались ежи. Впереди вышагивал толстый здоровенный глава семьи, а за ним двигались ежи поменьше. Ну и топают же они! Словно не ежики — а коровы! Наум подобрал небольшой камешек и кинул в толстого предводителя. Тот недовольно фыркнул и ускорился. Наум проводил глазами ежиное семейство.

«Если бы я на посту не стоял — быть бы вам в котле», — подумал Наум и посмотрел на громаду старой крепости. В животе заурчало. Замотанные кормили их в плену раз в день липкой горькой бурдой из проросших зерен с шелухой. Не то, что здесь, в воинской школе! Йоли первым делом велел вычистить дом, вытащить рухлядь, гнилье, отбившуюся штукатурку. А сам, пока ребятня избавлялась от хлама и таскала добро и скарб из крепости, развел огонь в печи и приготовил в большом котле густую похлебку. Наум подумал о горячем, с дымком, сытном вареве, в котором встречались мясные кусочки, и погладил себя по пузу. В животе вновь заурчало. Когда он бегал по городским улицам, воруя и попрошайничая, чего только не ел! И лягушек, и собак, и змей, и ящериц. Крысы — самые вкусные, но уж больно хитрые и осторожные! Ежей в трущобах мигом бы слопали! Вместе с иголками! А Йоли обещал, что кормить будет каждый день. Наум скинул капюшон, приглядываясь и прислушиваясь к ночной жизни. Ежи шуршали внизу, спускаясь по тропинке. Йоли велел стащить туда бревна, валежник, колючие стебли ежевики и разбросать. Словно деревья сами, давным-давно так попадали. Командир пояснил, что это воинская хитрость, и теперь по тропе кому ни попадя так просто не пробраться!

Йоли болтать не любит. Но если скажет чего — обязательно выполнит! Сказал — будет кормить, значит будет! Такого славного человека Наум первый раз в жизни видел: не бьёт, кормит и драться учит. Вот и наследник признался недавно, что Йоли за них поручился, а иначе быть бы им опять на улице! А еще Йоли его с жертвенника вытащил, прямо из-под кривого ножа выдернул! Теперь Наум за командира кому хочешь глотку перегрызет. Один убогий дурачок заикнулся, что Йоли — не наш, из горских чужаков, и дурня так отмутузили! Всыпали по-тихому, чтоб не орал: учитель строго-настрого запретил драться!

Снизу послышался треск веток и приглушенные удары. Неужели ежи расшалились? Наум прислушался и всмотрелся в сумрак. На помощь из-за тучи выглянула луна, и он вдруг увидел среди туманных прядей много-много фигур в темном, сгрудившихся у подножия холма, остановившись перед хлипкой преградой из сгнивших бревен. Незнакомцы возились с завалом, пытаясь бесшумно растащить. Наум увидел, что парочка врагов стоят поодаль и крутят головами во все стороны. Хвала Паготу, в лунном свете мальчишка разглядел бледные овалы лиц. Наум выдохнул — это не замотанные уроды, а обычные люди.

Мальчишка не медлил ни мгновенья. Нападение! Сейчас ворвутся в дом и всех перережут спящими. Или опять за решетку посадят! Наум плюхнулся на землю и пополз по тропке вверх, к школе. Темный плащ надежно укрыл и спрятал от врагов. Как только тропинка повернула, скрыв стеной деревьев от взглядов противника, Наум вскочил и дунул что есть мочи. Влетев во дворик, он с разбега треснул уснувшего на воротах постового и кинулся в дом.

Едва мальчишка переступил порог, как тотчас затрепыхался в мертвом захвате. К шее прижали холодное лезвие ножа, и он затих.

— Командир, — просипел Наум, увидев край горской бурки. Его тотчас отпустили и развернули лицом к проему, откуда лился лунный свет.

— Наум? — глухо спросил Йоли. — Что?

— Нападение! — еле сдерживая крик, прошептал Наум. — Возятся перед завалами! Скоро будут здесь.

— Всех во двор! Молча! — Йоли толкнул его в комнату, где спали товарищи, а сам выбежал наружу.

Наум первым делом разбудил Маху и Арата, спящих рядом с дверью. А потом уже, втроем, они двинулись по спальне, пинками и затрещинами поднимая пацанов и затыкая им рты. Вскоре все ученики новой школы, всклокоченные и растерянные, столпились во дворе. Йоли бесшумной тенью появился в проеме ворот и прошипел громким шепотом.

— «Молча и быстро. Вверх, в крепость», — ребята замялись, закрутили головами. Никто не хотел возвращаться в страшное логово замотанных. Да еще и ночью. Наум подхватился и погнал глупцов к воротам. Арат и Маха принялись помогать, и вскоре уже вся толпа бежала к крепости.

Они остановились только на самом верху, шумно переводя дыхание. Наум огляделся и увидел жертвенную плиту в самом центре и понял, где они очутились. На миг ему стало не по себе, но Йоли, теперь уже не пряча голос, заговорил.

— На школу напали. Кто — не знаю. Много. Они поймут, что мы были там. Может, придут сюда. Мы спрячемся. — Йоли двинулся прочь, а испуганные мальчишки заторопились следом. Когда командир зашел через пустой проем с выломанной дверью в узилище, ученики вновь замешкались. «Неужели опять за решетку?» — зашушукались в толпе. Но Наум уже понял, что задумал командир, и потому крикнул, не скрываясь:

— Да живее же, полудурки! Мы под землей спрячемся!

Наум угадал верно — Йоли прошел через полумрак узилища и задержался у стены. Раздались удары кресала, и вскоре в руке командира оказался зажженный факел. Что Йоли сделал, чтобы стена раскрылась, Наум не увидел. Моргнул, и стены не стало. Он подтолкнул вновь застывших ребят вперед. Командир стоял рядом с проходом и держал факел повыше, чтобы все разглядели, куда идти. Наум с Махой шли последними. Йоли кинул связку факелов, и Маха ловко поймал её. Едва они вошли в темень подземелья, как командир зашел следом, и толстенная стена сама собой тихо опустилась, отрезая ход назад. Волшебство, не иначе! Возбужденные пацаны загомонили, но Йоли оборвал галдёж.

— Нужно молчать! Идти только за мной! — с этими словами командир протолкался сквозь присмиревших мальчишек и двинулся вперед. Посередине широкого прохода чуть слышно журчал ручеек, упрятанный в желоб. Завороженные, ученики двинулись за одиноким огоньком факела. Справа и слева в стороны уходили отвороты, но командир шел прямо и вскоре остановился у завала камней. Когда Наум с Махой и Аратом приблизились, командир подошел к ним. Он подпалил один из факелов и сунул в руки Науму мешочек с огнивом.

— Пойду за помощью, — сказал командир, строго глядя в глаза. — Спрятались мы надежно, не найдут. Кричать, плакать, шуметь не надо, — Йоли осветил завал из булдыганов, уходящий под потолок. — Наверху наша школа. Это — колодец во дворе. Они, — командир выделил голосом это слово и качнул головой наверх, — будут искать. Могут услышать. Нужно оставаться здесь, не шуметь и ждать. Я приду. Понятно?

Говорил командир вроде и негромко, но услышали все. Так что в ответ кивнула не только их троица, а вся школа. Ученики жались поближе к горящему факелу, который длинный Маха держал на вытянутой руке высоко над головой, и с тревогой и надеждой смотрели на удаляющийся в неизведанную темень огонёк. Командир спешил за помощью, чтобы спасти их.

Остах

В выходной день в доме купца Буддала Неста хозяева принимали дорогих гостей. Во внутреннем дворике установили легкий навес из парусины и накрыли богатый стол. И гости, и хозяева уже отдали должное кулинарным шедеврам и встали из-за стола. Во дворике остались одни дети. Остах стоял у оконного проема в гостевой комнате и смотрел во двор. Воин широко расставил ноги, держа перед собой большую кружку, исходящую паром, и прихлёбывая ароматный напиток. Богатеям Атриана «горский чай» — так прозвали напиток — пришелся по вкусу. За травяной сбор исправно платили золотом и требовали еще и еще.