но он затягивается. Трудное позади. Пациенту предстоит длительное восстановление, но это меня мало интересует. Куда важнее наблюдать за человеком, который спас чужую жизнь. Скоординировал все свои силы и опыт, отсек любые сомнения и страхи. К такому спецу я бы, наверное, пошел подлатать сердце. Когда-нибудь. Потом.

— Охренеть! Это покруче любого остросюжетного боевика. Не знаю, как ты до этого додумался, но я хочу новую серию.

— Завтра выйдет. У врача будет другая операция. На сегодня все. — Я выключаю телик и иду к бару.

— А на сердце он тоже делает операции?

— Нет, — отвечаю с усмешкой, зная, куда сейчас пойдет разговор. — Не советую развивать эту тему.

— Понял, — кивает Эдельвейс, поднимая руки вверх.

Взяв телефон, звоню узнать, что с рейсом. Вчерашний пришлось отменить, сегодняшний задержали. Я раскидал задачи по всем своим людям, только Ванессы не хватает. Надо завершить дело Гроу, и после этого пусть она идет на все четыре стороны. Пока же необходимо помнить, что мы команда. Нельзя остановиться на полпути.

— Так и не выходит на связь? — интересуется Эдельвейс, услышав, как я матерюсь, не дозвонившись до Ванессы.

— Нет.

— Нам тоже не отвечает. Может, случилось что? Давай вместе в Израиль смотаемся? Я давно дома не был.

— Здесь оставайся. И так людей не хватает. Я буквально туда и обратно. Лишь верну пропавшую единицу в штат.

— Ну как знаешь.

По дороге в аэропорт набираю Дана — узнать, как обстоят дела на острове и не выкинула ли диковинка что-нибудь еще. От нее теперь чего угодно можно ожидать. Как и от Гроу.

Каким образом Александр узнал, что его дочь у меня, не знаю. И во что это выльется — тоже. По хорошему, с ним бы пересечься и поговорить, на пальцах объяснить, что предавать это огласке нельзя, иначе у всех возникнут проблемы. В первую очередь у Антонины. То есть Александры. А так, может, придем к компромиссу.

Но это потом. Сейчас мне нужна помощь Ванессы и она сама. Маршалл испытывает к ней симпатию, прислушивается к ее словам. При ней наше непростое общение и сотрудничество проходило бы значительно глаже.

В полете пытаюсь дремать, но ни черта не выходит. Голова забита работой. В аэропорту встречает Яир, мой помощник по дому. Он докладывает, что все в порядке, в том числе с Ниагарой.

Кошку несколько месяцев назад притащила с улицы Лея. Я разрешил оставить, а потом выяснилось, что у девочки аллергия на шерсть. Отдать полосатую в семью брата не получилось, но не лишать ведь животное дома. К тому же за Ниагарой есть кому ухаживать.

— К Ванессе для начала заедем, — отдаю распоряжение.

Яир кивает. Он приезжал к ней на днях, но дверь никто не открыл.

Вдруг и правда совсем плохо со здоровьем? Надо лично выяснить.

Мысленно я запрещаю себе распыляться. На время надо забыть, что из-за Ванессы наши отношения с Маршаллом как раз и ухудшились. Промыть ей мозги за ревность успею позднее. Сейчас в приоритете другие задачи.

Яир останавливает машину у небольшого домика на берегу моря. Прошу его выйти тоже и постучать в дверь. Есть ощущение, что мне Ванесса не откроет, раз не отвечает на звонки и игнорирует любые попытки связаться. Крайне непрофессионально. Подобного за ней раньше не наблюдалось.

— Не открывает, — вполголоса говорит Яир.

— Стучи еще.

Опять тишина.

Когда уже подумываю вернуться к машине, дверь распахивается. Увидев меня, Ванесса меняется в лице и тут же собирается ее захлопнуть, но я вставляю носок ботинка в щель и не даю этого сделать.

— Жди в машине, — отдаю приказ Яиру и шагаю через порог.

— Пошел вон! — чуть ли не кричит Ванесса, прячась в глубине дома.

— И не подумаю. Что происходит? — Наступаю на нее.

Желание проехаться по мозгам помощницы пересиливает. Пора бы ей уже поставить голову на место.

Однако запал сходит на нет, когда я замечаю, как Ванесса пытается натянуть майку на округлившийся живот. От шока пропадает речь. Замираю с открытым ртом в коридоре, глядя, как помощница испуганно от меня шарахается.

— На опухоль живота это мало похоже, — наконец выговариваю я, все еще находясь в состоянии сильного шока. — Какой месяц? Хотя… — Задумываюсь. — Шестой? Нехило. И когда ты собиралась рассказать? — От злости сжимаю кулаки.

Ярость затапливает. Когда сходит первая волна потрясения, тут же захлестывает второй. От слов Ванессы.

— Надо уметь молчать обо всем, чтo имеет знaчeниe лишь для тебя одной, — с вызовом произносит она.

— То есть твоя беременность имеет ко мне прямое отношение, но меня не касается? Как же это так выходит?

— А вот так! Ты был увлечен другими делами. И точно был бы против этого ребенка. А я не позволю ему навредить, ясно?

— Ясно... — Даже удивительно, что говорю я спокойно, потому что на деле хочется свернуть Ванессе шею.

Дура! Неужели не понимает, какие это риски и уязвимость? Особенно сейчас. И особенно с моей поганой наследственностью.

— Я полагаю, никто не в курсе?

— Пока удавалось держать беременность в секрете ото всех.

— Так когда ты собиралась мне рассказать? — повторяю свой вопрос, который остался без ответа.

— Я не собиралась... Может, после родов. А может, и после них ничего бы тебе не сказала. Ты же как свихнулся на своей новой подстилке...

— Ванесса, ты вроде не была дурой. Никогда. Или это со всеми беременными происходит?

— Я вообще-то рассчитывала услышать как минимум поздравления, а не гадости в свой адрес. На восторги не претендую, но... это твой ребенок. Твой, Леон. А у тебя такой вид… — Она осекается, смаргивая слезы.

Никогда не задумывался о детях. Тем более, что сделаю ребенка по пьяни. Я с опаской относился к случайным связям, но с Ванессой расслабился... И вот к чему это привело.

Так, надо успокоиться. И подумать. Еще пару недель назад я искренне считал, что быть хуже ситуация уже не может. Оказалось, сильно заблуждался.

— Как та девочка? Не наигрался еще? — не без ехидства в голосе интересуется Ванесса.

Я смотрю на ее живот. Не верится, что это правда. Поднимаю глаза к бледному лицу помощницы. Беременные обычно поправляются, а здесь обратная ситуация. Не все гладко со здоровьем?

— Что с анализами?

— Более-менее нормально. Выношу и рожу. Хотя мне бы,