— О, Саймон! Мне так жаль, что тебе пришлось сражаться с братом.

Илзбет подошла, чтобы обнять Саймона.

И Саймон снова отступил, осторожно, но решительно освобождаясь из ее объятий. Если она будет его обнимать, у него не хватит сил, чтобы ее отпустить. Он сделал вид, что не заметил обиды, вспыхнувшей в ее прекрасных глазах. Лучше миг страдания сейчас, чем целая жизнь в страхе возможного безумия и отчаяния.

А Илзбет показалось — ее сердце сейчас разобьется. По глазам Саймона она видела — он отвергает ее.

Саймон оттолкнул ее, словно ее объятия были ему невыносимы. Илзбет чуть не закричала от боли и обиды.

Он бросает ее. Она читала это в его взгляде. Эти серые глаза, ледяной и пронизывающий взгляд, как в момент их первой встречи. Зачем он это делает? Илзбет не понимала.

— Саймон?

Она протянула к нему руку.

— Вам пора домой, Илзбет, — сказал Саймон, отступая. — Вашим близким не терпится увидеть вас живой и невредимой после столь тяжкого испытания. Они скоро вернутся в свой дом, там ваше место.

— Если вы на самом деле этого хотите, — прошептала она, твердо решив — не стоит плакать перед ним, хотя глаза ее уже были полны слез…

— Так должно быть.

Илзбет смотрела, как он уходит, и знала — с собой он уносит ее сердце. Она не понимала! В прошлый раз, когда Саймон навещал ее в заточении, он говорил ей нежные слова. А теперь она словно обнимала камень. Илзбет взглянула на Торманда — он только пожал плечами.

— Мужчины иногда бывают удивительно глупы, — сказал Торманд.

— Как он мог настолько измениться всего за один вечер?

— Мог, если пришел к важному решению.

Подумав немного, Илзбет вздохнула:

— Это из-за безумия Генри?

— Полагаю, что так. Дай ему время. Его потрясло, когда он увидел сумасшествие брата во всей очевидности. Ты не видела, но Генри перед лицом короля лишился остатков разума. Зрелище было еще то. Хвастал своими подвигами, всем, что успел натворить.

— Время, вот как? Ладно, посмотрим.

Теперь в ней закипал гнев. Саймон сомневался в общепринятом мнении, что умственные расстройства могут в той или иной степени затрагивать всех членов семьи. Но сомнения исчезли, когда речь зашла о его собственной семье. Теперь, видите ли, он боится за себя и своих будущих детей!

При мысли о детях ее рука сама легла на живот. Слишком рано, чтобы знать наверняка. Но они с Саймоном так часто занимались любовью, что она, возможно, уже забеременела. Она прислушалась к сердцу — не трепещет ли от страха, что их ребенок мог унаследовать безумие Генри? Но не почувствовала ничего. Нельзя сказать, что в ее семье не было подобных проблем, но болезни отнюдь не поражали поколение за поколением. Илзбет была уверена — с Генри с самого начала было что-то не так. Зато в Саймоне или его братьях она не находила ни малейшего намека на помешательство. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем Саймон тоже в этом убедится?

— Ты справишься?

Она сумела выдавить улыбку.

— Да. Не могу обещать, что не стану цепляться за надежду, что он одумается. Но — да, я справлюсь. Ему пришлось пережить ужасные минуты.

— Где Саймон? — требовательно спросила Элен.

— Дорогая, Саймон пошел домой, — ответила Илзбет, ласково отводя густые кудряшки от лица девочки.

Но Элен обиженно надулась.

— Он нас бросил, — сказал Рейд.

— Ну-ну, ты ведь не знаешь наверняка, — попыталась успокоить его Илзбет.

— Знаю! Он даже не захотел облизать тебе рот.

— Облизать ей рот? — заинтересовался Торманд. — Вот не думал, что он такой неумеха.

Илзбет поддала кузену локтем в живот, и тот рассмеялся.

— Рейд, Саймон взрослый мужчина и может делать, что ему угодно. Мы можем не согласиться с тем, что он делает, но он имеет право поступать так, как знает.

— Тогда почему вы такая грустная?

— Что ж, не могу сказать, что мне нравится, как он поступает.

Рейд расправил плечи.

— Если он вас обидел, то я пойду и побью его.

— Благодарю, Рейд, но прошу, не делай этого. Ты должен понимать — взрослые могут решить, что им нельзя быть вместе, даже если, как ты говоришь, они лизались.

Она снова хотела ткнуть Торманда локтем в живот, когда он захихикал, но тот увернулся.

— Он думает, что ему нельзя быть и с нами, так?

— Боюсь, что да. Хотя я не стану возражать, если он попросит вас иногда приходить к нему в гости.

Саймон остановился на ступеньках лестницы, ведущей из подземелья наверх. Снизу доносился детский плач, эхом отдающийся от холодных, сырых каменных стен. Он закрыл глаза, пытаясь подавить желание немедленно броситься к Элен. Но для нее же лучше, если он сейчас проявит выдержку. Она скоро забудет его.

— Сай-мон!

Он колебался еще минуту, а затем бегом бросился из подземелья. Самолюбивый болван! Даже не подумал о чувствах детей. Но теперь идти вниз уже поздно. Бормоча себе под нос, что так будет лучше для всех, Саймон хлопнул дверью подземелья, отрезая себя от тех, кто остался внизу. Но он знал — обида и боль, которые девочка выплескивала в этом плаче, еще долго будут терзать его уши.

Саймон внимательно осматривал земли Лоханкорри. Он, его братья и мужчины, которых Генри оторвал от дома и семьи, подъезжали к величественной башне, что возвышалась среди холмов. Лишь некоторые из полей были возделаны; скот, пасущийся на склонах низких пологих холмов, был совсем не многочисленным. Интересно, чем занимался Генри, когда был здесь лэрдом? Разумеется, помимо того, что измывался над людьми, которые от него зависели.

— Тут все в таком состоянии? — спросил он Уоллеса, про себя размышляя, что зима станет для них суровым испытанием, если они не успеют приготовить запасов.

— Да, — ответил Уоллес, осматриваясь по сторонам. — Но, если честно, это еще не так плохо. Я видал и похуже. Генри нечасто сюда приезжал, как спали весенние дожди. Сами знаете — готовил заговор. Наверное, люди воспользовались его отсутствием, чтобы хоть что-то успеть сделать по хозяйству. Однако Генри готовился воевать, вот и увел с собой мужчин, оторвав их от работы в поле. А еще он любил устраивать празднества. Только и дела было, что есть, пить да безобразничать.

— Что ж, нам придется подумать, как наполнить закрома, иначе зимой будем голодать. А сейчас — как, по-вашему, стража Генри все еще здесь?

— Нет. Ворота замка стоят нараспашку.

— Это может быть ловушкой, — заметил Малькольм, вынимая меч из ножен. Кеннет и Рори последовали его примеру. — Если стража Генри была ему преданна, я бы и ломаного гроша не поставил на то, чтобы им доверять.