И вот теперь много десятилетий копившаяся ярость выплеснулась наружу. Ее жертвами стали Пацци и их сторонники.

Франческо лежал у дяди во дворце, не в силах подняться из-за большой потери крови, когда горожане ворвались и туда. Слуги Пацци настоящего сопротивления не оказали, они уже слышали, что Франческо убил младшего из братьев Медичи, и понимали, что за этим последует. Хозяин дома Якопо Пацци куда-то умчался со своими всадниками, вернувшийся слуга рассказал, что Пацци вообще сбежал из Флоренции. Дядя сбежал, племянника все равно казнят, чего же защищать?

Люди делятся на три категории.

Одни во время любых бунтов принимают активное участие, первыми выковыривают булыжники из мостовой, первыми же погибают в случае неудачи. В случае удачи их обычно забывают даже поблагодарить.

Другие осторожно отходят в тень и стоят там, пока бунт не закончится, потом выходят из тени и утверждают, что поддерживали победителей.

Но есть и третьи, которые пользуются возможностью пограбить. Такие приступают к действиям, как только станет ясно, в чью сторону качнулась чаша весов. Для них важны две вещи – отследить момент, когда определится будущий победитель, и успеть ухватить как можно больше.

Первые схватили окровавленного Франческо, невзирая на его отчаянные вопли, и потащили на площадь Синьории. То, что Пацци был обнажен, никого не смутило, напротив, весьма повеселило толпу. Его притащили, как падаль, а потом повесили. Теперь в окнах Палаццо Веккьо болтались три тела – архиепископа Сальвиати, намертво вцепившегося зубами в труп Браччолини, и обнаженного окровавленного Франческо Пацци.

А дальше началось уничтожение всех остальных Пацци.

Нет, не младенцев в люльках и не женщин, но мужчин убивали просто из одного подозрения, что они друзья Пацци. Пострадали даже слуги из тех, кто не рискнул вместе с нападавшими громить дворец Пацци. Часть слуг разбежалась, не в силах видеть творившийся кошмар, другие присоединились к погромщикам, третьи проклинали, призывая на головы безбожников громы небесные. У ворот палаццо сидел старый привратник, с грустью наблюдая, как превращается ни во что детище его хозяина.

А что сам Лоренцо?

Пока толпа убивала монахов Маффеи и Стефано де Баньоне, а Якопо Пацци метался между площадью перед собором и площадью Синьории, Великолепный в сопровождении братьев Кавальканти и Паоло успел добраться по боковой улице до своего дома.

Если бы только старый Пацци знал, что его злейший враг совсем рядом, он наверняка рискнул бы догнать и уничтожить, даже под угрозой быть растерзанным толпой, как покушавшиеся на жизнь Великолепного монахи. Но судьба уберегла Лоренцо от встречи с Якопо Пацци в тот день, они встретились позже при совсем других обстоятельствах.

Едва добравшись до дворца на виа Ларга, Лоренцо принялся командовать:

– Закрыть город! Все ворота на запор и никого не выпускать!

Заговор провалился.

Судьба уберегла Великолепного и саму Флоренцию.

Но Джулиано погиб…

Великолепный подозвал к себе Паоло:

– Нужно забрать тело Джулиано.

Тот привычно кивнул и махнул рукой четверым слугам:

– Со мной.

На площади все еще толпился народ, а со стороны Палаццо Веккьо доносился шум – там расправлялись с последними наемниками из окружения Браччолини. Бесстрашные мальчишки сновали от одной площади к другой и сообщали новости:

– Браччолини повесили!

Потом:

– Сальвиати повесили!

Когда Паоло со слугами появились перед собором, их узнали, бросились расспрашивать:

– Где Великолепный?

– Как он?

– Ранен? Сильно?

Паоло успокоил:

– Рана неглубокая. Жив.

У самого входа стояли невесть откуда взявшиеся стражники, на слова Паоло, что нужно забрать тело, один из них заметил:

– Оба? Там два тела.

– Чье еще? – насторожился Паоло.

Во время нападения в соборе было так много людей, что запросто могли убить кого-то в давке.

– Не знаю, кто это. У алтаря лежит.

Стоило шагнуть под своды собора, как Паоло сделал слугам знак замереть.

Было жутко, все перевернуто, на полу кровавые следы, из-за погасших свечей полумрак, кажется, сам воздух пропитан смертью и ужасом. Но Паоло насторожило не это. В тишине отчетливо прозвучал чей-то всхлип. Наверняка чей-то перепуганный ребенок не сумел выбраться, а теперь боится.

– Выходи, не бойся, никто не обидит.

Вторым погибшим оказался Франческо Нери, который закрыл собой Медичи и получил от Бандини смертельный удар в живот. Его тело лежало у алтаря, оттуда же доносились и всхлипы. При их приближении плачущий затих.

– Вынесите наружу, там найдется кому с честью доставить домой, – распорядился Паоло и тут же остановил: – Стой!

В неверном свете нескольких свечей он попытался рассмотреть полученную Нери рану. Вероятно, увидел что-то особенное, поскольку покачал головой:

– М-да… несите.

Один из слуг постелил свой плащ, тело Франческо Нери положили и унесли. А Паоло направился посмотреть, кто же там скулит.

– Перестань выть, все уже закончи…

Договорить не смог, обомлев от увиденного – в уголке, сжавшись в комочек тихонько скулил… юный кардинал Рафаэль Риарио, о котором все забыли! В первые минуты он стоял, прижав руки к груди и не в силах двинуться с места или подать голос, а потом, когда совсем рядом от удара Бандини упал, заливая пол кровью, Франческо Нери, бедолаге стало так страшно, что, уже не думая ни о чем, он бросился в угол и затих.

– Ваше преосвященство… Эй, – крикнул Паоло вслед слугам, – позови стражу!

Кардинал вскочил, вцепился Паоло в рубаху, быстро и горячо забормотал:

– Я не убивал! Не убивал… я… не убивал!

– Но знал, что это будет? – поинтересовался Паоло и понял, что знал, независимо от того, что сейчас ответит этот юнец в красной сутане.

– Знал… – прошептал Риарио.

Отцепляя его пальцы от своей рубахи, Паоло посоветовал:

– Никому не говори, что знал. Может, в живых останешься. – И пояснил подошедшим стражникам: – Это кардинал Риарио. Отведите в тюрьму Стинке.

– Нет! – шарахнулся обратно к стене Риарио.

Паоло усмехнулся:

– Глупец! Может, живым останешься. А так разорвут ведь, как разорвали монахов.

Теперь кардинал отбивался от стражников еще яростней:

– Я не пойду на площадь. Там меня разорвут.

Поняв, что он прав, Паоло сообразил: