и напитками нельзя. Если вы желаете то или другое, я принесу вам меню, при заведении прекрасный ресторан.

— Бутылку воды простой, пожалуйста. Что же вы?! — Еще раз обратился я к мужикам, по-прежнему пребывающих в благоговейном ступоре. — Время идет.

Как же они сорвались! Что-то мыча, глотая слова, они каким-то образом поделили девушек и двумя вереницами удалились в комнаты. Я расплатился. Денег жалко не было совершенно, я бы и больше заплатил за подобное зрелище. Сказал бы мне кто еще месяц назад, что доведется мне лицезреть своего сурового "дядьку" в роли мальчишки встретившего голую Монику Белуччи, причем сразу в десяти экземплярах, и трясущегося от страха, что это сон, а не реальность — не поверил бы. Не смог бы поверить. Да и второй, Валера, не лучше. Удивили мужики, удивили. Кстати, о Мониках Белучи образца Солнцедара, не знаю уж какого года:

— Скажите, уважаемая, — предельно вежливо обратился я к рыжей администраторше, — а какие-нибудь менее слоноподобные девушки у вас в заведении имеются?

— Не поняла вас? — Получив в свои руки деньги, она стала чрезвычайно любезна.

— Похудее нет никого, спрашиваю? Это ведь ходячие желе. Как они в двери проходят только?

— Вам не нравятся наши девушки? — Вытаращила глаза рыжая. — Но это лучшее, что есть в городе! Мы и еще одно аналогичное заведение, только у нас лучшие.

— А почему они весят по тонне каждая, вы считаете, что чем больше, тем лучше?

— Не понимаю вас. Вы хотите девушек по низким ценам? Но у нас только высшее качество.

— Я хочу тех, кто выглядят как обычные люди, вот как вы, например. Я о комплекции. Хотя вы тоже ничего. А это… думал вы издеваетесь, или, вернее, издевается тот кто привел меня сюда. Вы их специально откармливаете?

— Конечно. Все девушки на строгой диете.

Возвращение на благоустроенную улицу состоялось лишь через два с половиною часа. Сперва пришлось продлевать время моих "гостей". Я скучал и сердился, когда администраторша заявила, что "господа" просят меня не прерывать отдых столь рано, как истекший час. Нагловато, подумал я, но, заглянув в комнату к Ивану, остолбенел и поскорее захлопнул дверь, после чего молча выложил еще семьдесят монет.

Затем, эти два одуванчика (очень уж их качало) долго собирались, прощались с местными одалисками, от чего я едва не опустошил желудок прямо там на ковер, обещались зайти еще непременно, и, наконец, наша странная компания вывалилась из дома порока.

Коляску отдавать Ивану я отказался, и меланхолично толкал ее перед стобой, раздумывая как бы вернуть проходящий день в приемлимое мне русло. Искать новый вертеп — отметалось сразу. Довольно. Идея не заморачиваться, не пытаться охватить необъятное, не искать сам не знаю чего, а примитивно потратить долгожданный выходной на простые удовольствия, такие как поесть, выпить, снять шлюх, побродить и поглазеть на что-нибудь, прошвырнуться по магазинам, дала явный сбой. Что же оставалось? Половина времени уже позади, и на что оно ушло? Глупо. И выгляжу я глупо с этой коляской. Побродить и поглазеть разве что осталось, но жизненный опыт подсказывает, раз планы пошли наперекосяк, то и будут идти столь же скверно. Такие мысли были в моей голове, когда я вдруг заметил, что веселье моих спутников несколько переходит границы. А конкретно Валерий, все менее вызывающий у меня симпатию, обрел свою прежнюю словоохотливость одновременно с желанием поддеть.

— Не, ну серьезно, Гарри, у тебя может на женщин не стоит? На тему посоха я пошутил, извини, но, право же, в чем тогда дело?

— А есть какое-то дело?

— Интересно! На нелюдь убогую как зверь накинулся, говорят, а тут от первых красавиц шарахаешься. Странно это. Чего ожидать непонятно, на кого твой осетр в другой раз укажет?

— Я не люблю жирух. Так понятно? Нравятся — на здоровье, а меня увольте.

— То есть женщины тебе нравятся?

— Нравятся. Но не такие.

— Чудны дела твои, Всевышний, но пусть. То есть девки привозные, краше которых во всей волости не сыскать, тебе не по сердцу, а всякие уродины нормально?

— Почему уродины? Просто нормальные женщины. Как везде. Вокруг нас сейчас, например.

— Так тут нормальных баб и нету, край наш в этом плане неудачный.

— Мне нормально.

— Ну ладно, успокоил, Гарри, спасибо. А то я волноваться было стал, что ты специально так все устроил, чтобы потом с нас плату натурой потребовать.

— Валера, ты дурак?

— Я попросил бы обойтись без оскорблений. Все-таки я вольный человек, а ты гладиатор, пусть знаменитость и богач. И сам подумай, вот ты тащишь нас в бордель, рвешься, а потом раз — и в глухой отказ. А вы "угощайтесь", мол. Оплатил все. Спасибо еще раз, конечно. Но выглядит несколько странно, что думать прикажешь? Вдруг тебе и правда мужские задницы нравятся. Моя, например, а?

— Отвали от меня, ладно? Настроения и без тебя нет. Психану.

— Нет, ты посмотри на него, — не унимающийся Валера обратился к Ивану — сам тут устроил непонятно что, а потом не в настроении! Психанет он! Ты, кстати, друг мой, с ним поаккуратнее, со своим малохольным. Проснешься ночью с членом в заднице, ахахаха, что делать будешь? Ты ведь слуга теперь, это будет считаться за службу?

Приложился я от души. Валера потерял несколько зубов и сильно ударился затылком о стену дома, в которую влетел. Раскинув руки и ноги, он лежал как поломанная кукла. Вокруг головы быстро набиралась лужица крови.

— Зря ты это. — Иван не выглядел удивленным, и равнодушно глядел на раскинувшегося "друга". — Выпрашивал как умел, понимаю, и все-таки зря.

— И что будет?

Иван не успел ответить, как вокруг нас началось столпотворение. Решительно все гуляки, все кто мог, собрались вокруг, поднимая шум. Из общего гвалта доносилось то "убили!", то "держи их", хотя никто не убегал, третьи звали стражу, четвертые еще что-то. Мне было все равно. Быть может, я и правда не умею отдыхать?

Стража появилась весьма скоро, погасив своим появлением начинающую серьезно закипать толпу. Я равнодушно отметил, что пара стражей совсем молодые люди, парень и девушка в форме напоминающей жандармерию. Парень казался хрупкого сложения, но это компенстровал