— А во-вторых?

— Во-вторых, я поселил одну из горничных, Джоан Роулэнд, в спальню совсем рядом со внутренним входом в башню. Джоан спит очень чутко, и я велел ей рассказывать мне, если она вдруг услышит, как кто-то входит или выходит через эту дверь ночью.

— И она слышала что-нибудь подозрительное?

— Ни разу. По ее словам, она слышала, как Хелен — или кто-то еще — ходит по башне, причем зачастую очень поздно, когда все в доме уже спят. Но Хелен никогда не покидала своих покоев.

— Условие, необходимое для соблюдения целомудрия, но отнюдь не достаточное. — Доктор Дарвин поудобнее устроился в кресле. — Мистер Солборн, когда я учился в Кэмбридже, меня всегда забавляло правило, возбраняющее присутствие дам в колледже в ночные часы, тогда как днем любая женщина могла проникнуть туда совершенно беспрепятственно. Похоже, тут работает древняя предпосылка, будто все беспутства происходит исключительно по ночам. А каковы передвижения вашей сестры в дневное время?

— Доктор Дарвин, Джейкоб Поул предупреждал меня о вашей прозорливости. Вы просто мысли читаете!

— Нисколько. Всего лишь ищу возможные логические просчеты. Итак, что там днем?

— На закате, то есть в эту пору года между четырьмя и пятью часами, Хелен выходит из Ньюландса и прогуливается к югу вдоль утеса.

— В сторону дома, снятого профессором Рикером?

— Вот и я предположил, будто тут речь идет о заранее условленном свидании. Оказалось, вовсе нет. В то время, как она идет к югу, профессор движется вдоль утеса к северу. Встретившись на середине, они минут пять-десять стоят и беседуют о чем-то у всех на виду. Только разговаривают. И пальцем друг к другу не прикасаются. Потом, еще до наступления темноты, они расстаются, и Хелен поворачивает обратно домой.

— Вы следили за ними?

— Да. Очень уж беспокоился за сестру. Она с каждым днем все бледнее и нервознее, все изнуреннее и бескровней.

— Итак, нам необходимо разгадать еще одну тайну. Время.

Не уточняя, что именно он имеет в виду, Дарвин задумчиво отрезал увесистый ломоть стилтонского сыра. В комнате стояла полная тишина, слышались лишь звуки мерного жевания да астматический присвист дыхания Джеймса Ватта.

— Похоже, до сих пор вы предвосхищали абсолютно все, — нарушил молчание Томас Солборн. — Так, может, вы уже догадались о том, что тревожит меня сильнее всего — и кажется настолько невероятным, что я не решаюсь даже высказать свою догадку вслух.

— Безусловно. — Дарвин облизал губы. — Все необходимые компоненты налицо, верно? Если, конечно, на время забыть о вычислительной машине. Тогда у нас есть юная девушка, которая знакомится с таинственным человеком с Континента, скорее всего из центральной Европы, и быстро подпадает под его влияние. Они встречаются каждый день, но лишь когда солнце уже покидает небеса. Попасть по ночам в ее покои возможно лишь через окно, расположенное в вертикальной стене, неприступной для простого смертного. Девушка не выходит из дома после наступления темноты, однако день ото дня чахнет и бледнеет, точно кровь вытекает из ее жил. С каждым днем она все больше уходит в себя и вместе с тем становится все равнодушней к обыденным вещам. Для всякого, знакомого с европейским, а особенно славянским фольклором, версия просто-таки напрашивается сама собой.

— Вот именно. Хотя я не видел у нее на коже точечных ран…

— Повторяю, версия напрашивается, но она совершенно абсурдна. Жизнь на земле допускает огромное разнообразие форм, однако логика их неизменна: посредством формы осуществляется та или иная функция. Я не более могу поверить в Das Wampyr, чем в Синбадову птицу Рух, такую огромную, что пищей ей служат слоны. По простому закону пропорций подобное существо просто не могло бы приподняться от земли. А такое существо, как Nosferatu, совершенно беспомощное в дневное время, ни за что не могло бы просуществовать много столетий.

— Но если Рикер не… не вампир, кто же он? А если дело не в нем, то что происходит с моей сестрой?

— Не знаю. — Дарвин удовлетворенно положил руки на живот. Усталость минувшего дня исчезла, и он с новым интересом обозревал блюдо с копченым угрем. — В данный момент, честное слово, не знаю. Но заверяю вас, Томас Солборн, мы выясним. Непременно выясним.

Дорогой Эразм,

Не предупреждал ли я с самого начала, что не гожусь для этого дела? И, чума разбери, был прав. Том Солборн помалкивает — наверняка думает, что от меня здесь проку, как от быка молока..

Сидя в полном одиночестве на сиденье двуколки, Дарвин уронил письмо Джейкоба Поула на колени и откинулся, мерно покачиваясь взад-вперед в такт движению.

Вся беда в том, что Джейкоб совершенно прав. Он не самый подходящий кандидат для подобной задачи. И даже не второй в списке. Но разве у них был выбор? Солборн объявился в самый пик зимних болезней, когда дарвиновский locum tenens и так уже трещал от нагрузки. Джимми Ватт по уши зарылся в обломки своей машины; отправь его в Дорсет, он бы и там видел только пар. Что до Мэтью Бултона, фабрикант в одиночку управлял огромным предприятием в Сохо и не мог выкроить даже дня, не говоря о недели.

Дарвин утешался лишь мыслью, что Джейкоб Поул мог с чистой совестью торчать в Ньюландсе сколько угодно времени, а спешить некуда.

С другой-то стороны, если Хелен Солборн умирает…

Дарвину безумно хотелось услышать мнение человека, разбирающегося в медицине и наделенного диагностическим чутьем. Джейкоба никто не заставлял ехать, он отправился в Ньюландс по доброй воле, но определить приметы надвигающейся смерти было для него столь же немыслимо, как без посторонней помощи переплыть из Дорсета к побережью Франции. Насколько же все-таки больна Хелен Солборн?

Привлекательная миниатюрная барышня, и поздоровалась со мной она вполне учтиво. Но Солборн прав, по большей части она словно бы витает в облаках. А все остальное время говорит бог весть о чем. Два дня назад спросила, знаю ли я какого-то итальяшку по имени Фибоначчи[38]и его последователей. Я уточнил, не тот ли это итальянский генерал, что сражался против Австрии в войне за польское наследство.[39]А она давай хохотать, точно в жизни не слышала такой смешной шутки, а как отсмеялась, сказала, что ее Фибоначчи жил гораздо раньше и был гораздо более великим человеком, а она имела в виду не последователей, а какую-то последовательность. И это еще одна из самых удачных наших бесед! Потом-то, правда, Том пояснил, что она толковала про своих математиков. Помоги Боже несчастному, кого угораздит на ней жениться!