Хотя общее обрамление этой истории вполне реально, деревня Ламбет выдумана. Расположена она близ северных побережий Норфолка, между Уошем и Кромером. Поскольку деревушки Стиффки и Блейкни стоят там и по сей день, заинтересованный читатель может достаточно точно вычислить положение Олдертон-манор. Фирменные устрицы Стиффки некогда были знамениты, а в Кромере и сейчас живы легенды о Черном Псе, что рыщет по берегу моря.

Дарвин вполне мог бы посетить Нориджский госпиталь — один из первых провинциальных госпиталей, открытый в начале 1770-х. В то время Норидж являлся третьим по величине городом Англии, уступая лишь Лондону и Бристолю.

Пожалуй, даже хорошо, что больниц тогда было так мало — ибо смертность в них была чудовищно велика. Хотя, как сообщает Дарвин Ледьярду, книга Джироломо Фракастро «De Contagione» еще в 1546 году выдвинула версию о микробах, как возбудителях заболеваний, больничные власти блаженно игнорировали подобные теории, равно как и более простые идеи — вроде необходимости чистоты. Сэр Джон Флойер написал книгу «Правильное применение холодных, горячих и умеренных ванн», выдержавшую за период с 1697-го по 1722-й год целых шесть изданий. Однако ни в одном из них не было сказано ни слова о том, что ванну можно принимать и чистоты ради.

Здесь сливаются три важных для Дарвина темы. Джеймс Ватт и Мэтью Бултон пробудили в Дарвине интерес к инженерному делу, хотя доктор и признавал, что на этом поприще Ватт бесконечно превосходит его. Однако когда дело доходило до медицины и постановки диагнозов или же скептического анализа «сверхъестественных явлений», превзойти Дарвина не мог никто. Дарвин пылко веровал в свободу человечества и приветствовал как американскую революцию, так и французскую — в ее наименее кровавой фазе. По поводу дат: «шахматный автомат» барона Вольфганга фон Кемпелена впервые демонстрировался в 1769 году. Австрийский император Иосиф II, российская императрица Екатерина и Наполеон Бонапарт попались на крючок и уверовали в то, что это самый настоящий механизм. Центрифужный регулятор, который контролировал выход пара, изменяя скорость вращения парового мотора, приписывается Джеймсу Ватту и был запущен в производство около 1784 года. Отношения между Дарвином и Джеймсом Ваттом, отцом паровой машины, ничуть не выдуманы и не преувеличены. Двух этих ученых связывало более двадцати пяти лет теснейшей дружбы. После смерти Дарвина Ватт сказал: «Сколько я буду жить, я не устану гордиться, что наслаждался дружбой такого человека».

Этот рассказ основан на определенном вымысле. Кросс-Фелл — вполне настоящая гора, самый высокий пик Пеннин — гряды холмов, что тянется из средней Англии к шотландским границам. Одно время Кросс-Фелл и впрямь называлась «Девилс-Фелл»; по легендам, святой Августин крестом изгнал оттуда демонов, после чего гора получила название Кросс-Фелл. Там расположено много свинцовых приисков, которые существовали задолго до римлян.

Венец тоже не выдуман. Черная туча на закате садится на вершину Кросс-Фелл, когда дует особый ветер. Это естественное, но странное явление привлекало к себе внимание многих ученых. Причины возникновения Венца подробно обсуждаются в книге Мэнли «Климат и британский пейзаж», опубликованной в 1952 году.

Что же до ботаники, лекарственные растения, употребляемые Дарвином, были в ходу у врачей восемнадцатого столетия. Растения, применяемые краснолицым демоном, и вправду растут на высокогорьях, однако лечебные свойства большинства из них еще не доказаны.

Из двадцать первого века разглядеть век восемнадцатый крайне трудно, поистине же удивительно встретить в нем человека, способного мыслить современными категориями. Подобно Франклину, Дарвин на много веков обогнал свою эпоху. И если в этих рассказах я подчеркивал наиболее красочные и яркие стороны своего героя, пусть это не затмит того, каким он был на самом деле. Подлинного Дарвина нельзя судить по его рябому лицу или непомерной толщине — лишь по разуму, а при таком подходе он заслуживает самых высоких почестей.

Альфред Нойс воспел Эразма Дарвина в поэме «Факелоносцы» такими строками:

…сей пылкий ум, над кем глупцы глумились

За кружевные строки о цветах,

Забыв, что век свой он опередил,

Что внуку передал он яркий факел,

Который светом озарил весь мир.

Эразм Дарвин заставляет нас оглядеться кругом и спросить: а кто же через двести лет станет символом нашего времени?