— Как же так, Гошенька? Ты же ее любил? — спросила тихо Тата.

— Любил, — кивнул Чарушин. — Только от любви до ненависти один шаг, тем более у людей с нестабильной психикой. Валентина стала для Гоши смертельно опасна. По крайней мере, именно так ему виделось. Он завлек в лес, ударил по голове, раздел и привязал к дереву, оставив замерзать на морозе. Ему не повезло, что у нее оказался такой крепкий организм. Да и нашли мы ее случайно, просто потому, что срезали путь через лес. Если бы не эта случайность, то хватились бы мы ее не раньше вечера, а искать бы и вовсе вряд ли отправились. Решили бы, что она сбежала из усадьбы. В общем, еще пара часов, и Валентина бы умерла. А так она потихоньку приходит в себя, и думаю, что скоро сможет дать показания.

— Да, не повезло мне, — криво ухмыльнулся Гоша. — Сначала Татка, сестрица любимая, ищейку наняла, потом ищейка глазастой оказалась, а потом еще и в лес вас занесло совсем уж не вовремя.

— Это ты не вовремя решил еще и марку захапать, а для этого Нину похитил, — ответил Чарушин. — По совокупности тебе теперь вообще пожизненное светит. Откуда ты вообще узнал, что марка у нее? Под дверью кабинета подслушивал, убогий?

— Да, подслушивал, — с вызовом сказал Гоша. — А сколько я должен был терпеть, что все получили от деда по полной, а я только груду старого железа. Ее тут не было двадцать лет, и на тебе, пожалуйста, получи на блюдечке десять миллионов долларов. Сука!

— Кто получил десять миллионов долларов? — осведомилась молчавшая до этого Марина. — Вы сказали, что Гоша похитил эту… Нину… из-за марки. Вы имеете в виду ту самую марку, которая пропала из кляссера? «Британскую Гвиану» или как ее там? Почему она оказалась у Нины? Она что, ее украла?

— Это уже вторая история, — вздохнув, сказал Никита. — Сейчас я вам ее расскажу.

В полной тишине он начал рассказывать историю Мальвины, сбежавшей из дома двадцать лет назад, ставшей известной юристкой, поменявшей имя и фамилию, но не оставленной отцом без помощи и поддержки. Информацию, что управление трастовым фондом, в который были переданы все деньги семьи, доверено не чужому человеку, а той самой Мальвине, о которой они все предпочли забыть, члены семьи встретили по-разному.

Вера Георгиевна презрительно выпятила губу, вовсе не выражая радости от обретения потерянной сестры, Надежда неуклюже кинулась обниматься, Тата улыбалась сквозь слезы, Артем одобрительно качал головой, Марина выглядела ошарашенной и недовольной, Николай насмешливо качал ногой в элегантном ботинке.

— Так вот как выглядит скелет в нашем семейном шкафу, — сказал он. — Что ж, добро пожаловать в семью, тетушка. Думаю, что за эти десять дней ты налюбовалась на нас вволю. Значит, дед оставил «Британскую Гвиану» тебе? И ты не зря догадалась, что она спрятана в старой книжке. Браво. Ловка.

— Если это кому-то интересно, то все документы на право владения маркой в полном порядке и хранились у меня, — скучным голосом сказал Рафик. — Книгу в комнату Нины сначала подбросил, а потом забрал тоже я. Да, она догадалась, что марка там, и именно на это и рассчитывал Георгий Егорович, которому захотелось немного пошалить. Когда Мальвина была маленькой, она любила разгадывать всякие детективные ребусы, и отец всегда устраивал ей это приключение. Вот он и решил вспомнить прошлое. Точнее — напомнить Нине, что в их отношениях было много хорошего. Если бы она не догадалась, то перед отъездом из Знаменского я бы просто отдал ей и ее любимую книгу, и спрятанную в ней марку. Так что если у кого-то есть иллюзии, что марку получится отсудить, то нет, не получится.

— Да ладно, что мы — совсем уж звери? — обиженно сказал Николай. — Раф, ты что? Нам чужого не надо, нам и своего хватит. Ну, решил так дед, ну и слава богу.

— Ты бы за всех-то не говорил, — напряженно сказала Марина. — Ты у нас вообще блаженный. Уже две недели твердишь, что тебе дедово наследство не нужно. Ну так откажись, нам с Нателлой больше достанется.

— А вот тебе! — выкрикнула Вера Георгиевна и показала невестке кукиш. — Ничего тебе не достанется, сучка!

— О-о-о, началось. — Марина демонстративно закатила глаза.

— Чтобы закрыть тему воссоединения семьи Липатовых, расскажу еще об одной дочери Георгия Егоровича, которая, как и Нина, все это время тоже была среди вас, — продолжил Никита.

Коротко, но ясно он изложил историю раскрасневшейся и взволнованной Любы, что вызвало среди собравшихся новую волну эмоций и обсуждений. Никита с интересом наблюдал за тем, как ведут себя члены семьи, с удовлетворением отмечая, что большинство из них, в сущности, хорошие люди. Новый прилив злобы случился лишь у Веры Георгиевны, которая, в принципе, была человеком недобрым. Ее сестра Надежда тут же снова полезла целоваться, а младшее поколение известие и вовсе оставило спокойным. В том, что их дед, оказывается, изменял бабушке, не было ничего экстраординарного, на их благополучие Люба не покушалась, так что подумаешь, еще одна тетушка.

— Слушай, а как ты все это раскопал? — с любопытством спросил Артем. — И про Любу, и про Мальвину, да и вообще про все.

— Да, в общем-то, это было не очень сложно, — признался Никита. — В принципе, можно было догадаться и раньше, но вы все очень мне мешали своим странным поведением. Если бы не ваши тайны, то я бы разобрался гораздо раньше. Просто складывалось такое ощущение, что каждый из вас, образно выражаясь, прячет свой труп на кладбище.

— Какие тайны? — спросил Николай. В голосе его не было ни тревоги, ни волнения, лишь дежурное любопытство.

— Ну, к примеру, вы старательно скрывали от своей семьи, что плохо себя чувствуете. Более того, когда вы приехали сюда, вы были уверены, что у вас неизлечимое заболевание. Буквально накануне смерти деда вы обратились в одну хорошую частную клинику и прошли полное обследование. Результатов не было довольно долго, поэтому вы нервничали, волновались, не находили себе места, вели приглушенные телефонные разговоры за закрытыми дверями и уверяли, что наследство для вас совершенно не важно, жизнь важнее. Согласитесь, со стороны это выглядело странно.

— Откуда вы… — начал было Николай, но Вера Георгиевна не дала ему договорить:

— Коленька, боже мой, что, это правда? — Глаза ее наполнились слезами, и сейчас она была похожа на безумную. Чарушин запоздало подумал, что, пожалуй, это было жестоко с его стороны — заставить женщину, только что потерявшую старшего сына, на миг заподозрить, что она может лишиться и младшего.

— Мама, успокойся. — Николай подскочил к матери и обнял ее за плечи. — У меня все хорошо. Результаты наконец готовы, и я узнал, что мне ничего не угрожает. Меня в последнее время мучили страшные головные боли, мой врач заподозрил опухоль мозга, и, естественно, я решил, что умираю. Но обследование показало, что у меня все в порядке. Боли вызваны спазмом сосудов, мне уже назначили лечение. Не переживай, пожалуйста.

— Да, с Николаем все в порядке, — подтвердил Чарушин. — Вы уж извините меня, Вера Георгиевна, но раз уж мы выясняем все до конца, то хочу сказать, что вы не найдете коллекции брошей и других ценностей там, где вы их спрятали. Я понимаю, что, будучи недовольной решением вашего отца о распределении наследства, вы решили потихоньку забрать из дома то, что хотели получить, но действовать тайком было с вашей стороны не очень красиво. Думаю, что Тата, которой завещано все имущество в доме, отдала бы вам то, о чем вы попросили. Красть за ее спиной не благородно.