Я всегда был сторонником известной поговорки по поводу железа, которое нужно ковать, пока оно горячо. Поэтому, прислонив пойманного супостата к яблоне, задал короткий вопрос:

— Ты Ворон?

— Я, начальник. Только рот скотчем не заклеивайте. Сдохну. Туберкулёз у меня, — ответил тот, тяжело дыша.

— Фамилия, имя полностью. Кто такой? На хрена поджёг? Где сейчас Костян? — требовал я ответов.

— Варнин Олег Степанович, 1970-го года рождения, был ранее осужден по статье 162-й, части 2-й. Где Костян, не знаю, должен мне отзвониться в течение дня. Поджигал по его приказу, — угрюмо ответил Ворон, а потом добавил: — Остальные показания в присутствии адвоката.

— Я вот сейчас тебе скотч на рожу налеплю, и ты у меня быстро про адвоката забудешь, — угрожающе процедил сквозь зубы Ваня Дроздов.

— Отставить, Дрозд! — попытался остановить напарника Черных.

— Мужики, он же, сука, хотел Кубиняна живьём в багажнике сжечь! — крикнул Иван, рванув за ворот куртки Варнина.

— Начальник! — болезненно застонал Ворон. — Наоборот, я хотел вывезти его и отпустить. На хрена мне эта мокруха?

— Ага, вывезти! И положил к нему в багажник канистру с бензином. Васильич! В багажнике дизельного мерина возит канистру с бензином. Нормально? — не унимался Дрозд.

— Костян приказал «мерс» спалить за городом, а этого зверька сжечь в багажнике «Вольво» здесь, в гараже дачи! — начал истерить на повышенных тонах Ворон.

— Кто зверёк? Ара, эш ес! Ты кого зверьком назвал, гнида? — неожиданно встрепенулся Алик, рванувшись к уже насмерть перепуганному Варнину.

— Стоп! Стоп, я сказал! — пришлось прикрикнуть мне. — Все по машинам, едем в отдел. Пусть Корнев подключается.

— Извините, товарищи начальники, — послышалось из-за яблони. — А можно мне помыться и водички попить? И ещё… штаны бы мне сухие. Можно даже не новые. Мне стыдно, но я почти сутки в этих багажниках. Сами понимаете…

Всё это время вытащенный нами из багажника его же «мерседеса» господин Кубинян скромно стоял за стволом яблони и терпеливо ждал своей очереди. Он очень многое пережил за последние сутки. Его били. Били больно и беспощадно. Резали пожилое, не терпящее боли тело. Не давали воды, обещали убить его и его близких родственников, если он не отдаст все свои сбережения и не скажет код от домашнего сейфа. И он сказал. Вчера. Его засунули в багажник «вольво» и сказали, что если он не соврал, то его отпустят. А на самом деле, как потом оказалось, Ворон получил приказ от Костика сжечь Кубиняна вместе с машиной, которую уже давно разыскивают. Значит, сейф Костик всё-таки открыл. Сейф открыл, а слово, получается, не сдержал. Тварь.

Кубик близко к нам не подходил, стеснялся. Нужно сказать честно, душок от него распространялся ещё тот. Покопавшись в багажнике своей машины, к нему подошёл Алик с целлофановым пакетом в руках. Говорили они с ним на армянском языке, но, думаю, Алик выражал ему своё сочувствие. Как потом оказалось, в целлофановом пакете у нашего Арамяна лежало кимоно, в котором тот тренировался в спортзале. И вчера после тренировки забрал его домой постирать, но забыл в багажнике. Пригодилось. Мужчины сходили в дом к Краеву, где Кубинян смог помыться и переодеться в белую японскую спортивную форму. Куртка была маловата и на шикарном животе Артура Самвеловича едва сходилась, поддерживаемая красным поясом, завязанным на бантик. Зато штанишки были длинноваты, приходилось подтягивать их двумя руками, чтобы случайно не навернуться. А вот запах… запах был, но уже как от настоящего спортсмена, правда, не прошедшего в финал после недели непрерывных схваток. Всё это вызвало бурю положительных эмоций у немного закопчённых пожарников. Они тыкали в его сторону чёрными пальцами и предлагали поменяться униформой. На что Кубик незло крикнул им, наступая на штанины:

— Да вы на себя посмотрите! Рожи афроамериканские!

Гараж огнеборцы давно уже залили и теперь неторопливо скручивали свои длинные шланги и укладывали на штатные места пожарный инвентарь. На месте строения ещё парили чёрные головёшки стен и перекрытий, а под ногами шумно взрывался горячий шифер. Дроздов сбегал к покорёженной от высокой температуры машине, отломал водительскую дверь и пошурудил внутри. Вернувшись, протянул мне прогоревшую рукоятку коробки передач. Под оплавленной чёрной пластмассой виднелась деформированная металлическая розочка. Она, родимая!

Черных позвонил в контору и попросил Лядову связаться со следователем Корневым и доложить ему, что подозреваемый задержан и через полтора часа будет доставлен на первый допрос. Дело сдвинулось. Со мной ехали Черных и «упакованный» Ворон. Пассажиром на своём «мерседесе», с Дроздовым за рулём, ехал Кубинян. А Арамян рванул первым, чтобы подготовить плацдарм для допроса и одиночную камеру для Ворона. По дороге позвонила Ксюша.

— Привет, комбриг! Как жизнь?

— Кто, прости… — не понял я.

— Ну, что ты не понял? Ты же Чапаев, — засмеялась в трубку Ксюша.

— Тогда комдив, — поправил я.

— Теперь я не поняла, — разочаровано ответила знаток воинских должностей и званий.

— Чапаев был комдивом. Командиром дивизии. Ладно, проехали. Как тебе детский сад?

— Отличный! И Наталья Ивановна мне твоя понравилась.

— Какая она моя? Она… она Женькина. Ты ей купальник приготовила?

— В трусиках поплавает, купальник ей. Ладно, я побежала. До встречи! Целую, — чуть слышно шепнула в трубку Ксюша.

— И я тебя. А ты чего звонила? — поинтересовался я.

— Дурачок… тебя услышать.

Вот интересно, вроде обозвали ненормальным человеком, а как на душе приятно. Тепло так стало. Хотела меня услышать и… обозвать дурачком. Это круче, чем через фразу слышать, что тебя любят. Раз десять за день услышал: «я тебя люблю», и уже не греет. Ещё парочку добавили и уже сомневаться начинаешь. А тут один раз в день обозвали дурачком и хочется улыбаться во весь рот, смеяться во всё горло и думать только о ней. Любофф?

Служебная стоянка у ОВД была забита машинами ППС. Шла пересменка. Пришлось свои машины ставить где кто как смог. По коридору шли гуськом. Все обращали внимание на нашего пожилого «дзюдоиста» Кубиняна Артура Самвеловича. Да ещё тот умудрился на ровном кафельном полу пару раз наступить себе на длинную штанину и, неуклюже ища равновесие, распахнул малоразмерную куртку, обнажив каракуль чёрных с проседью волос на своей груди. Попавшаяся на нашем пути эксперт-криминалист тётя Маша, не моргнув глазом, громко сказала:

— Чапаев, давай этого ко мне на экспертизу. Занятный экземпляр! Женат?

Смеялись все, даже те, кто не расслышал шутки. Смеялся и Кубик, но потом собрался, галантно поклонился тёте Маше и ответил:

— Вдовец. В поиске, так сказать-с.

Я уже видел, как из открывшейся двери моего кабинета на шум выглянул Корнев и помахал ему рукой. Но тут шедший предпоследним в нашей колонне Ворон, повернувшись к стенду с фотографиями на стене, остановился. Внимательно посмотрев на фотопортреты серьёзных мужчин в форме, бандос ухмыльнулся и сказал, обращаясь ко мне: