— Уже подвесили?

«Он ещё шутит, сволочь!» — подумал я и, недовольно толкнув его в спину, коротко приказал:

— Вперёд!

Как и во всех порядочных заведениях, в нашем отделе тоже объективно, я считаю, были отмечены лучшие сотрудники. Их фотографии были помещены на стенд, который справедливо назывался: «Гордость нашего отдела». Кстати, я тоже был «гордостью». Меня «повесили», то есть мою фотографию… недели две назад. Я ещё к этому привыкнуть не успел, а он, падла, — «подвесили»! С этими мыслями я и входил в наш кабинет, толкая впереди себя супостата. И, что хотите со мной делайте, но пока я не выясню отношения с этим уродом, не успокоюсь.

— Подожди, Володя, мы сейчас, — обратился я к следователю Корневу. — Ворон, давай за мной, — приказал я, подталкивая его в сторону аппендикса.

Отведя Ворона ближе к окну, чтобы нас не было видно, я, взяв его за шкирку, нервно спросил:

— Подвесили, говоришь? Сейчас ты у меня повиснешь, вошь тюремная!

— Начальник, ты что? Не про тебя я. Там же Костян. Мы же добазарились. Я тебе Костяна сдаю, а ты меня по «чистухе» и срок скостить поможешь. — хрипел в моих заботливых руках полудохлый Ворон.

— Что ты мне лепишь, Воронок? Когда это я тебе обещал? И где там Костян? — чуть ослабив шею Ворона, зло прошипел я, пока не соображая, о чём он.

— Да там же. Пусти. Фотка его! С твоей рядом. Задушишь. Про него я, начальник, — заскулил Варнин, пытаясь вырваться из моих рук.

— Какой? Где рядом. А ну иди сюда, лишенец! — начиная соображать, в чём суть его слов, я выволок его в общий кабинет, а сам вышел в коридор.

Я выскочил в коридор и в таком вот возбуждённом состоянии подошёл к стенду «Гордость нашего отдела». Точно. Слева от моего анфаса на меня смотрел честными глазами фотопортрет исполняющего обязанности командира роты ППС капитана полиции Кошкина Константина Сергеевича. Нас с Кошкиным одновременно «вешали», вот только не помню за что. Какой-то холодок пробежал по спине, и моментально лоб покрылся холодной испариной. «Неужели не врёт эта сволочь? Костя Кошкин — враг? Этот немного медлительный и молчаливый, но очень толковый мент, который никогда не лез в глаза начальству и первым подавал руку».

— Любуешься, Андрюх? — спросил, пробегая мимо меня, командир ОМОНа Саня Мишин.

— Да… — как-то зло ответил я, глядя совсем не на свою рожу.

Вернувшись в кабинет, заметил настороженные взгляды своих коллег. По телу пробежала знакомая всем охотникам дрожь предчувствия близости добычи. Не глядя никому в глаза, тихо сказал:

— Светлана, позвони дежурному и к «пепсам». Попроси зайти ко мне капитана Кошкина. Вежливо попроси. Будут спрашивать зачем, скажи, типа, шеф что-то празднует, приглашает на рюмку чая. Алик, посади Ворона и Кубика на стулья и в центр кабинета спиной к двери. Дрозд, а ты в коридоре потопчись. Зайдёшь за Костиком. Рыпнется — кладёшь его мордой на пол. Всем понятно? Владимир Руфатович, пройдёмте, — сказал я и потащил следователя к себе в аппендикс.

— За Костиком? Какой Костик? — послышалось за моей спиной вместе со скрипом передвигаемой мебели.

— Володя, только ты не дёргайся раньше времени, — попросил я Корнева, заведя его в свой кабинет. — Сейчас Кошкин зайдёт из роты ППС. У меня есть подозрение, что это и есть наш Костик.

— В смысле? — близоруко заморгал глазами Руфатыч, нервно сняв очки.

— В коромысле, Вова! Его фото Ворон опознал на нашем стенде в коридоре. Представляешь, висит, сука, прямо рядом со мной. Мы его, тварюку, ищем, а он висит, как ни в чём не бывало! — начал распаляться я.

— Что-то мне слабо… — ошарашено пытался возразить Руфатыч.

— Да он это, начальники, он! Зуб даю, — крикнул из общего кабинета прислушивавшийся к нашему разговору Ворон.

— Когда ты уже дверь поставишь? — в сердцах махнул рукой Руфатыч. — Хоть на ухо шепчи!

— Костика закроем, я такую дверь поставлю. Зуб даю! — пообещал я, щёлкнув себя ногтём по зубу.

Подойдя ко мне ближе, Руфатыч встал на цыпочки и горячо зашептал мне прямо в ухо:

— Андрей, а ты представляешь себе, что начнётся, если твои подозрения подтвердятся?

Я уже думал об этом. Если окажется, что капитан Кошкин К. С. является оборотнем-убийцей, наше славное отделение ожидает внутриведомственное цунами. Проворонили, прозевали, недосмотрели в своих рядах замаскировавшегося преступника. Куда смотрели товарищи начальники и должностные лица, призванные отвечать за профессиональный и моральный облик сотрудников отделения? Дело, разумеется, передадут в следственный комитет. А там ребята резкие! И промчатся по коридорам нашего ОВД табуны всевозможных проверок из СК, ОСБ и прокуратуры. А потом чья-то горячая голова придумает смешенные масштабные проверки из тех же структур, с теми же людьми, потому, как в материале. И, кроме нашего отдела, перетрусят и поставят на уши и все остальные отделы столицы. И будем мы проклинаемы и прокляты! А где-то через полгода всей этой нервотрёпки полетят в известном направлении головы, погоны и мечты о карьере и почётной пенсии. Кстати, а сколько нашему Филу до окончания контракта осталось? И его зама по общественной безопасности жалко, только назначили мужика.

— Есть предложения? — раздражённо спросил я у Руфатыча.

Входная дверь щёлкнула, и в кабинет вошёл Костя Кошкин, одетый по гражданке. За ним маячила голова Ивана. Было видно, что человек пребывает в хорошем настроении. Бегло осмотрев кабинет, Костя широко улыбнулся и, обращаясь к Чегеваре, сказал:

— Привет, опера! А где ваш Чапай? Что-то ему нужно было. У меня отгул сегодня, уйду, а потом…

Не выдержал! Видно, узнал голос. На вращающемся стуле к Кошкину повернулся Кубинян и, рванув на себе кимоно, закричал, срывая голос:

— Это он! Товарищи. Держите эту суку!

В это же время, презрительно улыбаясь и качая головой, развернулся к Костику лицом и Ворон. Тяжело вобрав в себя воздух, он шумно плюнул под ноги своему напарнику. На мгновение оцепенев, Кошкин сделал шаг назад, а его правая рука дёрнулась под мышку левой, к кобуре. Но Ваня Дроздов был на месте. Быстрая жёсткая подсечка и ноги Кошкина подлетели, а правая рука была чётко зафиксирована за спиной. Табельное оружие, несмотря на «отгульное» настроение задержанного, было в подмышечной кобуре. Быстро подбежавший Алик надел наручники и, не удержавшись, так дёрнул Костика за ворот рубашки, что по полу кабинета покатились оторванные пуговицы.

— Кто меня электрошокером в кабинете у Кубиняна ёб… извини, Лядова, жахнул?

— Я не понял. — прохрипел, придавленный к полу Кошкин.

Не переставая улыбаться, Ворон молча кивнул в сторону Кошкина. Видно, и этого прожжённого бандюгу крепко достал уже капитан Костик. Алик размахнулся, но, посмотрев на меня, опустил руку и, отвесив Кошкину щелбан, с досадой сказал:

— Ара! До сих пор чешется!