— Дырки в мундире не только от орденов бывают, — осторожно отозвался адъютант. — Как бы их нам десантура не насверлила. Насколько я могу судить, они уже на подлете. Да и Венар уж больно уверен и доволен…

— Ну, это он зря! — отрезал Ксант.

* * *

Ксант знал, что говорил. Он сам участвовал в итоговых переговорах Кафорса с маршалом авиации и выполнял роль доверенного связника между главными участниками заговора.

Большинство военных летчиков души не чаяли в своем военном предводителе и между собой с почтительным обожанием именовали его Ураганом. Отвага и напор, в идеальной пропорции смешанные с пилотажным мастерством, еще во время Войны за Объединение позволяли ему рвать в клочья боевые порядки вражеских самолетов и неизменно приводить к победам в воздушных боях свою эскадрилью. Столь же стремительно и виртуозно он поражал и завоевывал женщин, унося их в смерче неподдельной, но, как правило, короткой страсти в заоблачные выси чувственных наслаждений. Одно слово — Ураган! Эффектный внешне, жизнелюбивый, веселый и общительный, он, вне боевой обстановки, был неожиданно осторожен, не лез на рожон и знал: кому, где и что можно сказать. Его боевые и прочие личные таланты были замечены и должным образом оценены. Он быстро продвигался по служебной лестнице: командовал авиационным полком, воздушной дивизией, армией, и вот — маршал авиации.

Ланцер довольно долго вытанцовывал вокруг Лаарта (как на самом деле звали Урагана), прежде чем удалось достичь с маршалом авиации необходимой степени откровенности, без которой детальная разработка его роли и степени участия в заговоре была бы немыслима. Отважный Ураган довольно долго осторожничал, стараясь использовать все доступные ему возможности для того, чтобы убедиться, во-первых: не является ли вся эта история просто провокацией; во-вторых: достаточно ли сильны его потенциальные партнеры, чтобы к ним можно было примкнуть в расчете на победу, а не на дырку в голове; и в третьих: какие дивиденды он, и без того достигший высшего командного звания, сможет получить, если вся эта история выгорит? В самом деле — нужно же чем-то оплатить степень риска. Чего ради просто так лоб расшибать, если у маршала авиации и без того почти все есть?

Кафорс правильно рассчитал, что критически необходимый союз с Лаартом можно купить, пожалуй, только одним — предложив честолюбивому Урагану венец «спасителя Отечества». Ланцер с этим согласился — мера его честолюбия не была столь высокой. Маршал авиации против соблазна, подкрепленного, разумеется, достаточно трезвым расчетом, не устоял и вошел в заговор.

Заговорщики в свое время довольно долго обсуждали способ, которым можно парировать выпад резервного десантного полка, коему маршал Венар отводил роль главной ударной силы собственного военного переворота. Казалось, проще всего было бы отдать командиру соответствующего подразделения военно-транспортной авиации приказ не предоставлять в день «X» самолетов по запросам командующего десантными войсками или самого маршала Венара. Однако и в этом, с виду совершенно ясном вопросе, Лаарт, несмотря на свою репутацию отчаянного рубаки, проявил необходимую осторожность и дальновидность.

— Вы, господа, — заявил он, — не преувеличивайте моего влияние на моих орлов. Это когда-то, до войны, они поголовно готовы были меня на ругах носить и в рот мне смотрели. Сейчас уже не то! Не то, господа! Четыре года мясорубки. Не только у пехтуры в головах каша. У моих летунов тоже бродит с пузырями. Мне доносят: до мордобоя и стрельбы доходит между «голубями» и «ястребами». У меня там такие есть деятели из «Союза Офицеров Патриотов» — только держись. Заикнись я о чем-нибудь, кроме войны до победы, — в куски порвут. Будьте уверены! И я так думаю, что у Венара через этот самый Союз уже достаточно сорвиголов навербовано, чтобы посадить, в случае чего, за штурвалы. А аэродромная охрана десантуру, сами понимаете, не удержит и минуты. Так что полетят они как миленькие и придется нам: либо лапки вверх, либо сбивать своих же — своими же истребителями. Оно, конечно, можно, и даже, наверняка, получится, но представьте, господа, если мы для начала возрождения Отечества перебьем с полторы-две тысячи его верных защитничков. Причем, заметьте, большинство из них о наших с Венаром играх ничего не знает… Просто выполняют солдатики приказ вышестоящего начальства. Как вы полагаете, эта кровь нам с рук сойдет?

— Э-м-м-м… — промычал по своему обыкновению Ланцер — Резоны есть в этом… Как вы думаете, Кафорс?

— Ну, в общем, да… — отозвался тот. — Хотя… победителей не судят… А у вас, Лаарт, что? Есть конкретные предложения?

— Есть. Давайте-ка вот что сделаем… Давайте-ка я, с подачи Генштаба, разумеется, переброшу военно-транспортный авиационный полк, что базируется на аэродроме рядом с венаровскими десантниками, куда-нибудь в другое место, или даже в тыл… на отдых там или на переобучение… не важно! А на его место пришлю другой, укомплектованный экипажами, в которых я уверен на все сто. Дружками своими рискну, если хотите знать. Снабжу их соответствующими инструкциями. Они десантников на борт возьмут, полетное задание от венаровской шантрапы примут, но привезут их не сюда, в столицу, а туда, куда я им скажу. А уж встречу обеспечить, — это я вам, дорогой Кафорс, уступаю!

— Хм… Хм! — заинтересовался Кафорс. — А ведь интересно может получиться! А, Ланцер?

* * *

Ксант, в отличие от возглавляемых им штурмовиков, был одет в обыкновенную полевую форму пехотного суперинтендента. В таком виде, вместе с адъютантом Книстом, он и возглавил тихую атаку ударного подразделения секретного ведомства на штаб маршала Венара.

Оба офицера ФБГБ, выйдя из временного укрытия в подвале Главной Государственной Резиденции, направились к лифту. За ними из помещения склада профессионально тихой и пластичной черной струей вытекла вся штурмовая группа.

Просторная кабина способна была вместить двенадцать человек, то есть как раз половину атакующих. Вторая половина пока осталась в подвале в ожидании сигнала. Лифтовый холл на третьем этаже, где располагался президентский кабинет, был по-прежнему пуст. «Ну, ей богу! Как дети! — отметил про себя Ксант. — Маршалу давно было пора Картэну в шею гнать. Работничек!»

Все складывалось как нельзя лучше. Вот, если бы пришлось прорываться через какой-нибудь дополнительный заслон, задача могла бы осложниться.

Бойцы штурмовой группы быстро распределились по полутемному помещению, проверив и взяв под прицел выход на запасную лестницу с одной стороны, а с другой стороны — арочный проем, за которым тянулся широкий коридор, куда выходили двери кабинета, где, собственно, и находилась дичь, на которую они в настоящее время охотились.

Ожидавшим в подвале штурмовикам был дан условный радиосигнал на выдвижение, и пустая кабина с почти неслышным гудением тихо пошла вниз, кстати сказать, мимо выставленного кем-то из Венаровских офицеров часового, бессмысленно сторожившего вход в лифт из парадного вестибюля на первом этаже.

Автоматчиков, охранявших вход в президентский кабинет, разумнее всего было бы просто снять снайперским огнем из бесшумной винтовки и, если бы ход операции складывался как-нибудь более сложно, Ксант не задумываясь отдал бы соответствующий приказ. Однако, при сложившихся обстоятельствах он решил проявить гуманизм, которого, в общем-то, принципиально не отвергал. Продырявить без острой необходимости головы двум молодым парням, бывшим в этой игре даже не пешками, а так — бессмысленным расходным материалом, который один из игроков весьма цинично использовал в своих целях, представлялось Ксанту не вполне изящным действом, не достойным присущей ему квалификации и не соответствующим склонностям его характера.