да, изначально долбанул по болевой точке, особенно при том, что именно Юрка втравил меня в эту поездку. Я не в обиде, но его сейчас явно колбасит, после такой аналогии. Видно, что он к своему бывшему напарнику всерьёз привязался и волнуется по-настоящему, без дураков.

— Поехали, — наконец просто сказал Дьяченко. — Не ахти какой крюк… Тёзка, ты с нами, или высадить тебя на блок-посту?

— Ещё чего, — фыркнул Колтырин. — Поехали уже вместе…

На посту у моста нас толком не проверяли — традиционно взглянули документы, и всё. Грузом даже не поинтересовались — как я понимаю, досмотр машин делается только в том случае, если из Вокзального или Гидростроя приходит ориентировка. Ну ладно, меньше вопросов… Так-то мы ещё в Колчино выяснили, что наша находка не «фонит», колдун-то проверял, хоть и не особо опытный. Вот в Вокзальный мы вряд ли легко въедем — но там уже будет другой разговор…

Дежурные, кстати, удивились, что мы едем не со стороны Гидростроя — от поста-то видно, с какой стороны вывернула машина. Дьяченко сказал, что были дела в северной промзоне — тоже полуправда, и, наверное, никого особо не заинтересовавшая.

Выехали на набережную, поглядывая по сторонам — на ту самую дорогу, по которой прибыли машины из Крепости, подбросившие меня в город. Я, конечно, сразу сообщил ребятам услышанное тогда от водителя, так что летяг не прозевали. В бывшем парке аттракционов их, правда, не было, твари дурные, но близко к блок-посту не полезут, но вот в первой же заброшенной деревеньке кидались дважды — сбиты были влёт. Дорога была, кстати, ненамного лучше, чем та, что через Князево и Виковщину, так что прекрасно понимаю желание деревенских «срезать угол». Если бы не оборотень… странный оборотень.

В следующей деревеньке летяги, словно в насмешку, расположились на осыпающейся колокольне заброшенной церквушки. Они не нечисть, так что даже будь церковь освящённой — небось и не поморщились бы. А эта, судя по состоянию, много лет была в лучшем случае клубом, а может — вообще складом. У нас-то — я мысленно вздохнул — она давно уже восстановлена и действует…

Доехали, в целом, без приключений. Правда, уже на развилке с дорогой на Князево, сильно заросшей кустарником, Колтырин, непрерывно «бдящий» ауры, встрепенулся:

— Странное что-то чувствую… Словно след колдовства. Слабый, почти неощутимый.

— Ты бы лучше там, напротив элеватора, так внимательно смотрел, — беззлобно пробурчал Дьяченко. — А то мы чуть не обделались…

— Ну, расслабился, — неуверенно сказал колдун. — Хотя, мне кажется, там люди в засаде специально ауры прятали. У Колледжа специальные накидки есть. Или просто хорошо укрытие выбрали. Ауру же не видно, когда человек целиком скрыт…

Тут он прав. Я никаким боком не колдун, но это и на инструктажах объясняли. Обнаружение движения и аур — ничуть не панацея… Просто хорошее подспорье, если в команде есть колдун, даже не сильно опытный — что отлично показала стычка с участием болотника.

Но это говорит о том, что засада, в которую мы попали, готовилась с умом, в отличие от той, первой. Но если учесть, что первая готовилась на Колчинских торговцев обувью… эта, выходит, изначально планировалась на тех, с кем есть колдун.

— А сейчас-то что чувствуешь? — спросил я вслух, чтобы подбодрить парня.

— Что-то здесь было. И совсем недавно… Не знаю, не могу точно сказать.

Он не договорил — Дьяченко резко тормознул.

— Бойня тут была, — сказал он. — Смотрите…

Тело человека лежало на обочине дороги, и было словно переломано пополам. Обычный человек, не загорелый, как изгой, лёгкая одежда, как и у многих летом, на ногах кожаные полусапоги. Может оказаться как бандитом, так и обычным горожанином. Впрочем, не обыватель — на поясе видны подсумки, а рядом валяется трёхлинейка, просто располовиненная в районе ложи, только щепки торчат. Это ж какую силищу имел тот, кто такое сделал…

— Он тут один? — привстав, поинтересовался я.

— Вон ещё, — ткнул пальцем напарник.

Второе тело лежало на другой стороне дороги, метрах в пятнадцати. Когда подъехали ближе, меня чуть не стошнило — это было не тело, а только его часть ниже пояса. Всё, что сверху, было словно отхвачено гигантским ножом…

…или гигантской пастью.

В затылке заныло — я резко обернулся, но никого не увидел, конечно. Чувство взгляда… знаю, что это такое, да любой, кто стрелял по живым целям из винтовки с оптикой, знает. Потому нельзя выцеливать кого-либо долго… Где он — тот, кто смотрит? Да где угодно. Может… может, в лесу за Князево.

Кто ещё мог так растерзать тела, как не тот, кто помог нам на том берегу?

Но если предположить, что это он, нужно сделать и второй шаг — принять то, что засады на нас были по обоим маршрутам, которыми мы могли возвращаться…

Глава 25. Крепость. 27 июня, среда, день

В Крепость въехали без особых проблем, применив тот же приём — везём старое зеркало по поручению шефа, сюда заехали в церковь. Хорошо говорить правду… когда можно, конечно.

На КПП доложили о недавней бойне, но местная охрана сказала, что ничего конкретного не слышали — ну неудивительно, одиночным выстрелам тут давно уже не придают значения, а расстояние тоже немаленькое, от развилки до КПП, наверное, с километр, а то и все полтора. Так-то КПП поставлен грамотно — на пригорке, после него начинается спуск к собственно крепости, давшей посёлку его нынешнее название — массивное, старинное каменное сооружение, у которого от «старых времён» остались лишь две башни да три стены. Дьяченко пояснил, что сейчас там располагается местное управление безопасности. Нет, к этим нам не надо…

Церквей тут действительно оказалось две — Успенская, в бывшем монастыре почти в центре посёлка, и Рождественская, на пригорке, на противоположном выезде — точно, именно её купол я видел по пути в Колчино. Выходит, действующая…

А ведь я в ней бывал — там, в прошлой жизни. И оставила она у меня самые светлые впечатления — примерно как и та, в Колчино, в которую мне сегодня утром — или давным-давно? — не удалось войти. А тогда решено — ехать надо именно в Рождественскую.

Машина тряслась по посыпанной гравием главной улице, но я почти не смотрел по сторонам. Голова была занята мыслями.

Помню, мы компанией зашли в эту церковь, когда она ещё только восстанавливалась, и меня поразил священник — потом я узнал, что зовут его Андреем. Я, как всегда, был с фотоаппаратом, и уже привык, что в церквях снимать обычно запрещают. Но