мной вот сколько угодно.

— Богиня Смеха, — сказала я неожиданно даже для самой себя. — Слышишь меня?

И ладанка в руках нагрелась. У меня только что волосы на голове не зашевелились от ужаса. Трясущимися пальцами убрала ладанку обратно в ворот, впервые за свою жизнь ощущая ее чужеродной и пугающей.

Насколько я помню, у герцога существенный такой конфликт с богиней… Насолил его предок богине крупно, но вот как ее божественная искра оказалась в моей ладанке?

24. Жертва

Анвар с трудом разлепил глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Комната расплывалась в темное пятно, а в груди словно огненный гвоздь забили. Сказывались последствия отравления ядом Арахны.

— Очнулся, наконец-то, — сказал знакомый ворчливый голос.

Повернув голову, уткнулся взглядом в хмурую Милене в длинном кружевном чепце. Вид у нее был домашний и укоряющий.

— Что я здесь… делаю?

Он с трудом поднялся с кровати, пытаясь удержать равновесие, а когда схватился за лепной столик, нагруженный документами, тот разломился, как игрушка в руках злого ребенка. Драконье зрение выхватило далекое отражение в зеркале на том конце покоев. Бледное, потрясенное лицо, горящий взгляд, черная вертикаль зрачка, блеск чешуи и… когти

Анвар был наполовину проявлен.

Так выглядят падшие драконы, не способные вернуться в человеческую ипостась.

— Нагляделся? — иронично уточнил Кастор. — Даже не пытайся уйти, на тебе кровная Привязка семи родов.

Анвар быстрым сканирующим взглядом прошел по покоям, после усилил восприятие и словно бы обнял мысленно замок целиком. Гнездо служило ему верой и правдой, выкладывая новости про каждую из находящихся в нем персон.

Императорские стражи, тупые и ленивые, играли в карты и задирали его дракониров, Лале под ручку с императрицей гуляла по саду, нежно воркуя не то с резедой, не то с кашкой, потому что в дальнем саду росли одни сорняки.

Ротокан сидел с документами. Доверенная фрейлина императрицы обшаривала замок, а за ней крался угрюмый нир Сталеш, жалуясь на подагру и отвлекая наглую особу от скрытых тайников. Ворош пытался обуздать его кайрана, отбившегося от рук без хозяина…

Но взгляд упорно стремился к юному тонкому огоньку в сердцевине Гнезда. Анте угадывалась как солнечный блик, упавший в темноту. В груди оттаяло и потеплело.

Он должен идти к ней. Заглянуть в ее глаза, коснуться губ, щек, рук, втянуть земной и тревожащий запах кожи.

Жажда увидеть Анте была так сильна, что одна из Привязок лопнула, ударив ответной болевой реакцией.

— Привязка меня не удержит, — сообщил он Кастору и, скрипнув зубами, рванулся из сети кровяных нитей, сдерживающих его дракона.

Дракон глухо рыкнул и снова затих. Анвар едва не вживую видел, как наглое животное повернулось на другой бок и захрапело, отмахнувшись от хозяина, как от надоевшего кредитора.

Какого ифрита с ним происходит?

— Я распорядился, напоить тебя настойкой огнецвета, — нир Диан сидел в самом углу, почти спрятавшись в тяжелой ткани балдахина, поэтому Анвар не сразу его заметил.

А когда заметил, едва не завыл по-волчьи.

Диан имел обманчивую внешность юноши двадцати лет отроду, а особо впечатлительные девы давали ему не больше восемнадцати. К сожалению, все они ошибались лет на сто, а то и на двести. Анвар получил его в наследство от прадеда и лет с десяти тайком молился, чтобы отец-дракон прибрал его поскорее.

— Я должен пойти к ней! Ты не понимаешь! Мне… нужно.

Он повернулся к Диану, и кровная сетка впилась в грудь железными щупами. Тот равнодушно пожал плечами:

— Эта девочка не для тебя. Мы отдадим ее императрице вместо одного из твоих даров, а взамен получим кровь для ритуала.

— Нет! Она останется со мной!

Бешенство, полыхнувшее в груди, было настолько сильным, что он разорвал еще две Привязки. Тут же накатили дурнота и темень. Он закусил губу, пытаясь удержаться от очередного приступа.

— Нам нужна добровольно отданная кровь коронованной драконицы, — мягко сказал Диан. — Либо эту кровь нам даст императрица в обмен на один из даров, либо ты коронуешь на Сопределье Лале из рода Фьорре и опять же отдашь ей один из даров, согласно традиции Фалашей. Мы ведь оба знаем, что это вовсе не традиция, а настоятельная потребность.

Анвар усмехнулся. Дары…

Дары — проклятье его рода.

Боги дают дар каждому правителю Вальтарты. Не только императору, но и владетелю Сопределья, клану Винзо, старинному и давно отошедшему от дел клану Варх и клану Леяш. А может и еще кому-то. Кто знает, не живет ли в глуши очередной одаренный, обласканный кем-то из богов.

Конечно, дары только называются дарами, потому что боги их вовсе не дарят. Они их дают взаймы. Умирающий владетель возвращает свой дар богам, а уж новый глава сам с богами договаривается о новом даре и плате за него.

И только герцоги Сопределья, умирая, передают свои дары потомкам. Когда-то это был один дар, а сейчас их уже одиннадцать. Один страшнее другого.

На самом деле, даров было двенадцать, но где бродит его последний дар, Анвар и сам не знал. Особенность божественной магии такова, что рядом пройдешь, да не почувствуешь.

— Какой бы договор мы не заключили с императрицей, она не будет использовать полученный дар во благо, — тихо сказала Милене

Анвар отвел глаза. Ему все еще сложно было разговаривать с ней.

Именно Милене распылила свой обморочный газ около сгоревшего крыла, чтобы помешать ему защитить Анте. Чтобы не злить Лале и императрицу. Но это оказалось сложно принять, особенно сейчас, когда тонкий ровный огонек ауры Анте пробивался из карцера прямо в его голову.

Анте сидит в этом карцере, потому что Анвар потерял сознание, как девица. Хорошо хоть успел позаботиться о ней, прежде чем окончательно отъехать к богу Сновидений.

— А вейра Фьорре почти наверняка в сговоре с императрицей, и отдать ей дар при венчании, все равно что отдать его лично императрице, — припечатал Диан. — Конечно, смерть твоей Истинной развязала нам руки…

И тут же ловко изогнулся, уходя от удара. Милене кинула в него шкатулку с лекарствами.

— Думай, что говоришь! — обронила она царственно.

Но Анвар не обиделся.

Аланте жила, глубоко запрятанная в его сердце, ее не достигали ни слова, ни мольбы.

— Но это правда, — защищался Диан. — Мертвая Истинная не предаст, не вступит в сговор с богами, не ударит исподтишка, как это было с твоим прадедом. Истинность делает дракона слабым. Впервые за несколько веков, герцог Сопределья