-А значит, ты ни одного малыша не сможешь провести через ритуал обретения истинной сущности, - задумчиво сказал Ураган, и вновь принялся клацать каблуками по каменным плитам.

Чашка третья.

Ночь в мире Демиургов мало чем отличается от ночи в любом другом мире. Разве что микроклимат более благоприятен для живых разумных существ. Все же Демиурги они такие Демиурги…. Любят комфорт, уют, тепло, свежий воздух, удобства в шаговом доступе…. А поскольку они все же Демиурги, сиречь, Создатели, то и создают для себя особую зону.

Петерису нравилась приятная прохлада, легкий бриз, чуть колышущиеся невесомые занавеси на распахнутом окне, аромат цветущего сада, потому в отведенных ему комнатах царила вечная весна.

Впрочем, в данный момент в покоях царила ночь, и Петерис, проведший день в пыльных закромах Древнейшей Библиотеки, учитавшийся до черных мушек в глазах и бурчания в желудке, торопливо принял душ, перекусил,чем послало Провидение, и бухнулся в постель, даже не удосужившись взглянуть на письменный стол. А там, придавленный тяжелой аметистовой вазой, лежал изящный конверт. Корявым почерком было нацарапано: «Святому Покровителю лично в руки».

Снилось демиургу Светлого Мира отнюдь не радостная и красочная весна. Увы – и тем, кто вершит судьбы, иной раз приходится барахтаться в кошмарах без надежды когда-нибудь напрочь забыть о них. После таких, с позволения сказать, снов, в некоторых мирах появляется энное количество чудовищ, монстров, нежити и прочих условно разумных тварей. А кое-кто из Творцов еще ухитряется под это целую научную базу подвести, выкопать (украсть) в другом мире очередного попаданца, сунуть ему меч в зубы, и отправить спасать все, что под руку попадет.

Так вот – Петерису снился кошмар. Громадный синий с золотом дракон сидел за припавшим на одну сторону письменным столом. Фасеточные глаза его бешено вращались, когтистая лапа мерно сжималась и разжималась, корежа некогда прекрасное произведение искусства – золотой литровый кубок, по бокам выложенный мелкими рубинами и изумрудами. Сейчас рубины вперемешку с изумрудами валялись в пыли, а сам кубок напоминал скомканный непропеченный блин. Дракон явно был зол. За его спиной, в проеме выбитого окна, сиял и переливался всеми оттенками красного транспарант: «Даешь каждому дракону законную супругу и десяток детей»! Над этим безобразием парил дракон белоснежный, и поливал пылающей самогонкой Золотое Древо, курлыкая, как обезумевший журавль. А рядом с синим драконом примостились две странные зверушки. Серые, в черную полосочку и с черными масочками на пушистых мордочках. Они, явно бранясь, проворно растаскивали по кучкам пробирки, колбы и реторты, заталкивали их в большие тазы, полоскали, смотрели на просвет, убеждались, что те достаточно чисты – а потом с видимым удовольствием грохали ценное стекло о мраморный пол. Каждый раз, как только колбочка разлеталась на мелкие части, в разрушенной комнате вспыхивали тысячи маленьких солнышек, и от этого Петерису становилось больно. Больно было еще и от того, что чьи-то чрезмерно цепкие пальцы дергали его за уши и хриплый голос вопил: «Проспал ты, Петерес! Весь Светлый мир проспал! А главное, не будет у нас нового клана! Не будет Градушки! И Эраста тоже не будет»! Петерис, замирая, робко вопрошал: «А что будет? Что будет-то»? «А будет Вечная Музыка»! –взвыл в ответ хриплый, захохотал совсем как обезумевший дракон, и исчез. Вместо этого появился развалившийся в старом кресле сейменский кот. В одной лапе он держал низкий широкий бокал с красным вином, в другой –коричневую трубку с длинным мундштуком, задумчиво созерцая струйку голубоватого дыма с запахом пряных трав.

- Моя бабушка курит трубку – мурлыкал сейменец, время от времени прикладываясь к вину. –Бабушка курит табак. Бабушка курит трубку, а ты, Петерис, дурак. Бабушка выпьет рому, кинжалом возьмет колбасу. Родятся у нас драконы, тебе же лишь прыщ на носу….

-Надо ж такому присниться! – потер глаза Петерис, с трудом усевшись в кровати. За окном спальни медленно вставало ночное светило. Самый что ни на есть поздний час, а ему снится всякая дрянь. –А ведь громили – то мою тайную лабораторию эти животинки смешные. И колбочки все с моими реактивами. Если б наяву такое – пол- замка снесло бы начисто….

Петерис поднялся, дошлепал до стола, налил было себе воды из кувшина и тут увидел письмо. Почерк был ему хорошо знаком – так писал его личный осведомитель в мире Светлом, огненная саламандра.

А письмишко оказалось весьма и весьма печальным. Дела в Мире шли совсем не так, как мечталось Петерису. Принц Эридар вместе со своим придворным магом затерялся на просторах Триремского тракта. В Синих горах, резиденции клана Весеннего Ливня, ни с того, ни с сего произошло землетрясение. В результате которого клан утратил свои реликвии. Не все, правда, только две, но которые стоили тысячи. В клане Зимней Метели тоже проблемы снежным комом покатились. Советник Урагана внезапно потерял и жену, и дочь, зато в его покоях появилась странная зверушка. Саламандра сам видел, как она полощет в тазике старые подштанники советника, а тот со слезами на глазах пытается у нее их отобрать. А вот во владении Фелейнов внезапно появились мощные щиты, и Саламандре туда хода не стало. Не то, чтобы он туда рвался, но ведь и там есть огонь. А его перекрыли. Не иначе, укрывают что-то. Или кого-то. Еще и девица Авдотья (хотя какая она девица на таком –то сроке беременности) исчезла в неизвестном направлении. Да-да, на том же самом Триремском тракте, так что никто не знает, где эта веселая троица сейчас….

Петерис взвыл, вцепившись во взлохмаченные волосы. Уехал, называется, квалификацию повысить, опыта поднабраться. А куда его ставленник, сейменец, смотрит?! Он же Авдотью эту до самых королевских покоев сопровождать должен был!

В общем, ночное чаепитие у Петериса удалось на все сто. Утро он встретил, сидя в остывшей ванне с пустой винной бутылкой и треснувшим бокалом. А что – демиурги тоже люди, им тоже иногда хочется залить горе….

Глава двадцать восьмая. О чем поет метель

-Был бы я твоим отцом, Эридар, придушил бы еще в колыбели, - выдохнул лорд куратор. Он с трудом прокопался сквозь могучий снежный занос сначала к окну, потом опять к окну. И лишь на третий раз ему удалось отыскать забитую снегом дверь в избушку. Применять огненное дыхание лорд Шерридар опасался: не зная точно, в каком месте находится избушка, мог и спалить невзначай вместе со студентами. Потому и пришлось куратору