* * *

Данилов давно так не ездил по столице: никуда не спеша, и впрямь, куда глаза глядят. Они проследовали по Ленинскому проспекту, выехали на МКАД, потом направились назад, к центру, по Кутузовскому. А Данилов рассказал все четыре своих сна. Первые три в сокращенном виде, а последний, по требованию отставника, очень подробно, припоминая каждую мелочь.

Когда повествование, наконец, завершилось, в авто повисла напряженная тишина.

– Эй, – желая разрядить обстановку, робко начал Данилов, – только не надо говорить, что я в своих видениях и впрямь в точности предсказываю будущее!

– Думаю, да, – без тени улыбки сказал Зубцов. – И правда предсказываете. Как вы говорите? Эпидемия начнется в двадцать восьмом году? Не так долго осталось. Самое время начать действовать.

– Как? – усмехнулся Алексей. – Изобрести машину времени, потом построить ее и совершить прыжок на четырнадцать лет вперед?

– Знаете, грибы ведь не вырастают из ничего, на голом месте, – проговорил отставник.

– И что?.. – не понял Данилов.

– Все начинается с грибницы. Я к тому, что, может быть, та самая Матка, из которой потом будут вылупляться новые и новые твари, уже находится здесь, на Земле…

– Беспочвенная гипотеза, – вздохнул молодой человек, – основанная лишь на одном: на моем сегодняшнем сне. А если бы я меньше мяса съел за ужином или меньше вина выпил, может, мне совсем иное приснилось бы?

– Не приснилось, Алеша, не приснилось бы, – с такой удивительной убежденностью проговорил Зубцов, что даже Люба со своего водительского сиденья изумленно на него полуобернулась. – Неужели вы не понимаете? Я, может, вас – точнее, такого, как вы, – всю жизнь искал и ждал!

– Все равно, – продолжал упорствовать ясновидец, – строить даже минимально достоверную гипотезу на одном лишь сне я бы не стал ни в коем случае.

– А мы ваши показания проверим, – жизнерадостно молвил отставник и скомандовал своей любовнице: – Давай, Люба, правь к Вурдалаку!

– К кому?! – изумился Данилов.

– Это оперативный псевдоним, – пояснил экс-полковник. – На самом деле милейший человек, хотя и очень старенький. Но чудотворец удивительный, он в свои лучшие годы даже вам бы не уступил. Теперь, правда, опростился, в Бога уверовал, давно не практикует. Придется его уговаривать.

– Уговаривать на что? – переспросил молодой человек.

– Чтобы он подтвердил ваш сон.

– Или опроверг, – уточнил Алексей.

– Мне бы очень хотелось, чтобы опроверг. Но это вряд ли.

– Куда ехать? – спросила с водительского места Люба.

– Давай, сворачивай на Третье кольцо, а потом на Ярославку.

– Там посты. А вы в розыске, – напомнил Данилов. – И ходите под статьей об измене родине.

– Пусть они сначала меня возьмут, – осклабился Зубцов. – А потом хоть что-нибудь докажут.

Как ни странно, несмотря на все угрозы, прозвучавшие вчера на Лубянке из уст «Ивана Степановича», Алексей теперь не чувствовал даже привкуса страха. Напротив, новый статус преследуемого и подозреваемого бодрил кровь и мысли. Вспомнилось: примерно так он чувствовал себя, когда в девяносто первом году путчисты объявили о захвате власти. Алексей тогда как раз был в Москве, приехал на каникулы к двоюродной тетке – пошляться по музеям, бассейн «Москва» посетить, на Останкинскую башню подняться. А тут – бац, чрезвычайное положение, танки на улицах. Тетка тогда его пыталась запереть в доме, папаша из Энска требовал немедленно возвращаться – а он сбегал из-под надзора и шатался дни и вечера напролет. Пытался прибиться к защитникам Белого дома, но его, двенадцатилетнего, турнули. Тогда он принялся антипутчистские листовки расклеивать, «Общую газету» распространять, с замечательными ребятами и девчонками познакомился. И не было ни грамма страха, только эйфория от того, что скоро революция и самозванцев из власти вот-вот сметут.

Так и теперь: страха не было. Скорее радость от того, что он наконец-то занялся настоящим делом. Не все же пропавших мужей искать и втолковывать дамочкам, что лучшее приворотное зелье – это любовь! Наконец – впервые за долгие годы – то, что он делал, казалось достойным его умений и возможностей.

Покуда они то неспешно тащились в столичном трафике, то вдруг начинали нестись, Данилов решил кое о чем расспросить Зубцова.

– Если предположить, что грядущая эпидемия, а потом иноземное вторжение состоятся, тогда я не могу понять одного… – заговорил он (хотя собственная концепция у него имелась). – Те, кто рулит страной и человечеством, они что, не понимают, куда нас ведут? Не ведают, что мы все дружно шагаем в пропасть? Человек, который беседовал со мной на Лубянке, этот самый «Иван Степанович», производит впечатление товарища осведомленного. Почему же он ничего не делает, чтобы предотвратить этот ужас? Напротив, преследуя вас (да и меня), он фактически приближает унижение и уничтожение человечества…

– Это прежде, в ранние советские времена, у нас была диктатура пролетариата, – эпически начал экс-полковник. – А в Америке и Южной Африке когда-то устраивали сегрегацию по цвету кожи. Но сейчас, особенно в нашей стране, диктатура одна. Диктатура денег. Она же сегрегация – по имущественному признаку. Ты ведь верно в своем сне все увидел: богатые спасутся. А этот Иван Степанович – человек, я полагаю, богатый. И дети его, и внуки. И жена, и любовница, и друзья, и знакомые, и даже ближний круг подчиненных. Все они уцелеют. А до остальных ему дела нет. Как он там тебя стращал: превращу, мол, в лагерную пыль? Это они могут. И ты, и все мы, и девушка твоя Варя, – все мы для него не важнее мелкого песочка под ногами. Сгинем мы – ему же (и ему подобным) будет житься спокойней. А они сами, богатеи, он считает, выживут.

– Очень скользкую философию они исповедуют, – заметил Данилов. – На ней можно и шею себе свернуть.

– Можно, – согласился Зубцов, – но власть и деньги, которые царят здесь и сейчас, все равно для них важнее, чем отдаленное будущее – тем более, не свое собственное, а какого-то там человечества. На их век хватит, считают они. И рулят туда, куда считают нужным.

Спорить с отставником экстрасенс не стал, да и трудно было возразить. Они выбрались из города и зачахли в пробке в начале Ярославского шоссе.

Варя

Данилов ничего не рассказал ей о том, что поведал ему американец. Она знала только, что его, как и Алешеньку, взяли вчера чекисты. И она забралась в базу тайной полиции, благо позволял допуск и собственные хакерские умения. Однако никаких сведений о задержании или аресте янки она не нашла. Пробила даже на всякий случай базу криминальной полиции и наркоконтроль – тоже без толку. Не примерещился ли американец Данилову? Но нет, в базе пограничников значилось: мистер Макнелли пересек границу позавчера, в четырнадцать десять по московскому времени. Варя позвонила в гостиницу «Украина». Там подтвердили: да, такой-то въехал позавчера, однако номер его не отвечал.