— Это нечестно! — взвыл император.

При каждом его слове кровь все сильнее била из раны и пачкала его костюм.

— Это нечестно!

— Ты слаб, Хача'Фраваши, — повторил Скордж, приблизив лицо вплотную к лицу своего врага. — Ты слаб и изнежен. Ты и те, кто правил адом до моего изгнания, свернули с пути истинного. С помощью Гукумата я разбужу Дракона. Всей Вселенной придет конец, и все сущее вернется к чистоте пустоты. А у тебя, — закончил свою тираду Скордж, — у тебя и у всех прочих больше нет такой власти, чтобы помешать мне.

Словно в ответ на слова Скорджа золотые глаза императора закатились. Все его тело вдруг выгнулось в агонии, а потом обмякло.

— В пруд? — спросил Гукумат.

— Да, в пруд, — откликнулся Скордж. В его сиплом голосе появились прежние, командирские нотки. — Сделай это, Чарли, да поскорее.

Чарли медленно, без слов потянул на себя рукоять голубиного меча. Наконец тело императора соскользнуло с кончика клинка и с плеском упало в студенистую пучину.

Липкое желе довольно зашипело, поглощая тело императора. Поверхность слизи вспучилась и вскипела. Послышался долгий треск, похожий на мощный электрический разряд. А потом стихло.

Эбису Эллер-Конг Хача'Фраваши исчез.

— Император мертв, — произнес Гукумат своим странным монотонным голосом. — Да здравствует император.

Чарли поднял голову. Постепенно, по мере того как к нему возвращалось сознание, пребывавшее где-то далеко, в глазах у него прояснилось.

— А? — рассеянно сказал он.

— Слава Чарли Фарнсворту, — нараспев произнес Гукумат, — богу правителей, богу мертвых, богу тьмы, богу богов, гласу пространства, чье дыхание — ветер и от чьей ярости все миры содрогаются, повелителю врат, царю всех слез и абсолютному владыке обителей ада.

— Слава, — с низким поклоном сказал Скордж.

Джек вытаращил глаза. Он не в силах был произнести ни слова.

А потом Чарли медленно и устало улыбнулся.

— Это было совсем не смешно, — сказал Чарли некоторое время спустя. — Я не шучу: когда я подумал, что ты умер… Было просто погано.

Джек посмотрел на друга.

— Знаешь, мне тоже было не до шуток, — признался он. — Но все равно спасибо.

Они помолчали.

За спиной у Джека полыхал слепяще-белый свет Разлома. Он манил к себе, звал. Перед Джеком стоял Чарли и улыбался. Эта улыбка совсем не нравилась Джеку. Позади Чарли стоял Скордж. Он вел какую-то оживленную беседу с Гукуматом и при этом явно прислушивался к каждому слову Чарли и Джека.

Но вдруг все это стало Джеку совершенно безразлично.

— Я, конечно, сейчас скажу жуткую глупость, — начал он, — но, по-моему, это очень плохая идея. Тебе так не кажется? Ну, во-первых, что мне сказать твоим предкам?

— А? — рассеянно отозвался Чарли.

— Родителям твоим, — уточнил Джек. — Ты еще помнишь их? Послушай, старик, они же с ума сойдут!

Чарли помрачнел.

— Что хочешь, то и говори, — буркнул он.

— Ясное дело, — хмыкнул Джек. — Я им так и скажу, мол, ты ушел из дома, чтобы стать императором ада.

— Исполняющим обязанности императора ада, — прозвучал казенный голос.

Джек поймал на себе взгляд Гукумата.

— Его пока не короновали.

— Какая разница, — пробормотал Джек и перевел взгляд на Чарли. — Ну, давай, — сказал он. — Пошли обратно вместе с нами.

— Я хочу остаться, Джек, — покачал головой Чарли. — Говорю же тебе: там, — он указал на Разлом, — для меня ничего нет.

— Вот как? — сказал Джек. — А здесь для тебя что есть?

— Все, что я только пожелаю, — ответил Чарли и улыбнулся.

Джек уставился на его улыбающиеся губы.

— Ну, — произнес он. — Значит, вот так.

— Ага. Похоже на то.

Они помолчали.

— Слушай, — сказал Джек, — с тобой же тут ничего ужасного не случится, да?

Ему очень хотелось, чтобы его вопрос прозвучал легко и весело, но вышло жалко, и даже он сам это понял.

— Верь мне, — продолжая улыбаться, ответил Чарли.

«Ну да, — подумал Джек. — Само собой».

— Ну, — сказал он, — удачи тебе.

— Угу, — кивнул Чарли. — И тебе.

Они пожали друг другу руки.

— И все-таки я думаю, ты совершаешь большую ошибку, — сказал Джек.

Чарли вырвал руку и с неприятной гримасой отшатнулся.

Джек вздохнул.

— Мистер Фаррелл, — послышался голос.

Джек обернулся. Перед ним стоял Скордж. В его черной, как тушь, и блестящей физиономии отражалось лицо Джека.

— То, что я скажу, вполне очевидно, — сказал Скордж, — но все же я решил сказать, дабы избежать какого-либо недопонимания.

Джек молча смотрел на демона.

— На этот раз я вас пощадил. Если наши пути снова пересекутся, я не могу гарантировать, что буду настолько же милосерден. Поэтому я настойчиво советую вам в дальнейшем мне не попадаться.

— А это правильно? — спросил Джек, всеми силами стараясь сохранить спокойствие. — Знаешь, я думаю, это зависит от того, что будет происходить между тобой и моим другом, ясно?

Он одарил Скорджа самым угрожающим взглядом, на какой только был способен, и увидел свое отражение в физиономии Скорджа. Взгляд получился так себе.

— Ох уж эти люди, — вздохнул Скордж. — Такие сентиментальные. И такие предсказуемые. Но вы предупреждены, Джек Фаррелл.

С этими словами Скордж отвернулся и плавно отплыл в сторону.

— Ага, — дерзко бросил Джек в спину удаляющемуся Скорджу. — Ну и что?

Но Скордж не обернулся.

Джек вздохнул и положил руку на поручень каталки. На вид это была самая обычная больничная каталка, и на ней лежала Эсме.

Лицо Эсме было отрешенным и бледным. О том, что она жива, можно было судить только по тому, что она дышала. Годфри сказал, что ничего нельзя поделать. С медицинской точки зрения с ней все нормально. Колдовство тоже ни при чем. Ее бессознательное состояние, как сказал Годфри, было «самонаведенным». Получалось, Эсме сама вогнала себя в кому. Она могла очнуться в любой момент, а могла не очнуться никогда. Джек сомневался, что это правда, но его мнение, как обычно, мало кого интересовало.

Он посмотрел на Чарли. Тот быстро отвел взгляд и сделал вид, будто не смотрит на Джека.

Джек опять вздохнул. Ладно, если уж уходить, то пора сделать это.