Я стучу в дверь, и через мгновение она открывается.

— Серджио, — приветствую я, хлопая охранника по спине и подправляя черты лица, чтобы все выглядело нормально.

— Все в порядке, брат? — спрашивает он, жестом показывая, чтобы я раздвинул руки и ноги.

Я протягиваю ему оружие, прежде чем разложить руки и ноги, и благодарен, что заплатил немного больше за пластиковый баллончик с усыпляющим газом. Когда он проводит металлоискателем по моему телу, я говорю:

— Не совсем, мужик. Убежище только что взломали.

— Попросишь Винса о другом? — спрашивает он.

— Да. Он здесь?

Серж кивает и ведет меня в кабинет Винсента, где оставляет меня со словами:

— Он спустится через минуту.

Я киваю головой и, как только он уходит, беру канистру и откупориваю ее, помещая в вентиляционное отверстие наверху. Я впрыскиваю себе контрагент, пока усыпляющий газ пробирается по дому, и слышу, как тело Сержа падает с его поста за дверью.

Я жду еще минуту, прежде чем уйти. Я беру несколько застежек-молний из заднего кармана Серджио, где, как я знаю, каждый охранник Романо держит несколько штук, и связываю его и ближайших охранников на случай, если они придут в себя до того, как я закончу со всеми остальными.

То же самое я делаю с людьми вокруг дома, пока не добираюсь до Винсента. Я взваливаю его на плечо, как пожарный, и тащу в столовую, где собрал остальных его людей и выстроил двенадцать из них в ряд у стены.

Охранники Винсента просыпаются раньше него, и я чувствую предательский взгляд Сержа на своем лице. Я отгораживаюсь от него, позволяя своему гневу разгореться. Я едва знаю этого парня. Я разговаривал с ним только тогда, когда мне нужно было увидеть Винсента, и не более того.

Но все равно… предательство беспокоит меня, и я не могу не напомнить себе, что, по крайней мере, Минка мне доверяет, а ее мнение меня волнует гораздо больше, чем мнение Сержа.

И все же я говорю:

— Он выдал местоположение убежища.

Серж, не отводя взгляда, говорит:

— Ты же знаешь, что он этого не делал.

Но я не знаю.

Я этого не знаю.

Неужели я должен отказаться от своей интуиции и доверять всем? Все улики указывают на Винсента. Он единственный человек, который знает и местоположение моего дома, и конспиративную квартиру. Я считал совпадением то, что меня нашли и Джекс, и Нац, но после сегодняшнего нападения я уже не так великодушен.

И будь я проклят, если это случится снова.

Я жду десять минут, пока Винсент не просыпается с сильным, хриплым кашлем, от которого у меня поджимаются губы. Когда он открывает глаза, то медленно моргает ими, на его лице отражается растерянность, и я впервые задумываюсь, не был ли он всегда таким — медлительным, слабым, — а я, слишком отвлеченный ощущением отцовской фигуры, не замечал этого.

— Хорошо, — говорю я, выпрямляясь и еще раз проверяя взглядом веревки, привязывающие руки и ноги Винсента к стулу в столовой. — Ты проснулся.

— В чем дело? — спрашивает он, его голос спокоен и тверд, несмотря на ситуацию.

И это тот Винсент Романо, которого знаю я и весь мир.

— Чем ты занимался, Винсент?

— Винс, — говорит он с улыбкой на лице, и я должен отдать ему должное.

У него яйца больше, чем я когда-либо видел.

Я выпрямляюсь, подхожу ближе и достаю из рукава нож, который я захватил с кухни. Прижавшись к стене, Серджио дергается вперед, из его пасти вырывается рык, более дикий, чем мог бы издать волк.

— Сейчас, сейчас, — говорит Винсент, не сводя глаз с Серджио. — Мы все здесь друзья. Верно, Николайо?

— Нет, вообще-то. Я так не думаю.

И с этими словами я разворачиваю кулак и бью Винсента прямо в лицо. Серджио реагирует, отталкивается от земли, но падает прямо на лицо, благодаря тому, что я его связал. Я никогда не был бойскаутом, но у меня есть безумные навыки работы с веревкой и, судя по всему, с застежками-молниями.

— Это жестоко, — говорит Винсент, но его голос уже не так силен.

Вместо этого он слегка хрипит, и я хмурюсь. Я думал, что он лучше переносит удары. Он не так уж стар. Если подумать, то нехорошее предчувствие, которое я испытал на свадьбе Ашера, все еще не прошло, и я снова изучаю его.

За последние несколько месяцев он сильно похудел. Его лицо, которое раньше притягивало женщин, как кошачья мята, теперь слегка осунулось. Его глаза налиты кровью, а волосы стали чуть менее пышными. Не намного меньше, но все же… Это заметно, когда ты действительно сосредотачиваешься на нем.

Я заметил эти вещи на свадьбе, но это было скорее мимолетное наблюдение. В конце концов, на Винсента Романо просто так не пялятся, если только не хотят его трахнуть или получить по зубам от нетерпеливого солдата Романо.

И не то чтобы Винсент был каким-то диктатором, обделенным вниманием. Просто все — я имею в виду всех, кого он когда-либо встречал, — испытывают к нему безмерное уважение. Не думаю, что он когда-либо встречал кого-то, кого не смог бы очаровать.

И вот мы здесь — мой кулак в его крови и обвинения на моем языке, от которых я не могу отказаться. Что подумает Ашер? После неудачного покушения на Винсента он отправился в самое сердце территории Андретти, что должно было стать самоубийственной миссией. В тот раз никто даже не прикоснулся к волосам на голове Винсента. Я же, напротив, взял кровь.

И я бы солгал, если бы сказал, что моя реакция не была более сильной, более жестокой, потому что в дело была вовлечена Минка. Потому что я подверг ее опасности, и я скорее выйду из себя, чем смирюсь с этим. Тем не менее Винсент слил мое местоположение, и за это придется заплатить.

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я его.

— Что сделал? — смело спрашивает он, и в его глазах появляется жалость, которую я не понимаю.

С чего бы ему меня жалеть?

Возможно, именно так Винсент стал главой отдела исполнения наказаний. Играя в такие долбаные игры разума, как эта.

— Рассказал информацию о местонахождении убежища.

— Где на тебя напали? — спрашивает он с убедительной долей беспокойства в голосе. — Ты в порядке? Минка?

Кто-нибудь, дайте этому человеку гребаный "Оскар".

— Мы в порядке. — В моем голосе звучит яд. — Не благодаря тебе.

Винсент вздыхает, на его лице появляется покорное выражение.

— Знаешь, в чем твоя проблема, сынок?

— Я не знал, что у меня есть