— Ищу. Второго осмотрите.

Парни переглянулись и одновременно вскинули руки, сжатые в кулаки.

— Первые ножницы! — предупредил Дима.

— Да ты достал, — вздохнул татуированный, но все же согласился.

Пару взмахов руками и парни одновременно выкидывают ножницы. Кулаки снова сжимаются еще пара взмахов и…

— Урод везучий, — скривился Дима, доставая небольшой нож.

Лон довольно осклабился и хлопнул товарища по спине, подталкивая к трупу.

Когда Диме впервые довелось искать внутри тела то, что осталось у него от Осколка, его чуть не вывернуло. Сейчас он отнесся к «свежеванию» куда проще – даже сгнившие остатки Осколка из тела пустышки, чего-то да стоят.

Этой науке его тоже научил Ухо. Оказывается, в телах тварей, что когда-то были людьми, тоже можно найти Осколки, но уже тронутые воздействием аномалий. Гнилые, истлевшие, тусклые и расколотые, соответственно, как их чаще всего называли. Цена им была где-то на уровне тусклых голубых, хотя встречались и куда более стоящие, но такие нужно было добывать из действительно сильных тварей.

Самым неприятным было то, что порченный Осколок «блуждал» по телу. У той же пустышки грудь была вскрыта – казалось бы и взять с него тогда нечего. Но не все так просто. У всех гуманоидных тварей Осколок смещался: мог и в груди остаться, и в конечность переместиться, но куда чаще оказывался где-то в животе.

Аккуратно надрезав живот мертвяка, парень отошел на пару шагов и выжидающе замер.

— Да заметно было бы, будь у него какая тварь в брюхе, — неуверенно заметил Лон, стоявший поодаль.

— Сам тогда Осколок поищешь может?

— Не, не. Твоя очередь, — замахал руками татуированный.

— Да я и не возражаю. Ткни ему в живот подтоком, — кивнув на копье в руках товарища, попросил Дима.

Лон пару секунд помялся, но все же выполнил просьбу. Никакой реакции со стороны трупа не последовало, и Дима нехотя вернулся, чтобы продолжить свежевание.

На то чтобы осмотреть внутренности мертвяка парень потратил несколько минут. Лишний раз он старался нат трупом не дышать и даже ни к чему не прикасаться, не смотря на надетые перчатки. Любая тварь из Гнили – это рассадник заразы и паразитов, самых агрессивных из которых он и опасался в самом начале. Пусть это было не первое его свежевание, но вид каких-то толи червей, толи личинок, копошащихся среди внутренностей окончательно сдохшей твари, вызывал отвращение.

К счастью, довольно скоро он заметил многообещающее уплотните, среди гнилых кишок твари. Пара взмахов ножом и кусок плоти шлепается на траву. Еще один разрез и Дима облегченно вздыхает – не придется и дальше ковыряться в трупе урода. Обтерев пучком травы Осколок, неровные края которого изъела гниль, да и сам он заметно побурел, парень протянул его Уху.

— На ночь в Низине мы, считай, заработали, — хмыкнул мужчина. — Еще и на перекусить хватит, глядишь.

— А с тем, кто их обожрал, че делать будем? — уточнил Лон.

— Ничего. Нам то какое дело? Хотя… мужикам их деревни скажем, есть там толковые охотники, которые именно тварей бьют, а не за людьми гоняются.

Перчатки обтерли и закинули в подсумок с древесной крошкой, который носил Ухо. Крошка, естественно, была непростая. Древесину для нее собирали в Пепле, а потом долго дробили в ступке. Одним из ее применений была дезинфекция. По какой-то причине мелкие паразиты, родом из Гнили, не могли выжить в среде, которую образовывала крошка и через полчаса перчатками снова можно будет пользоваться. Зуд и мелкие царапины на ладонях – единственная плата за полевую обработку защитного снаряжения.

Для Димы подобное использование вещей из одних аномалий, против других сперва было необычно. Парень вообще не понимал, как до такого можно было додуматься. Какой-то пылью или подозрительно травой лечили раны, камнями отгоняли мелких, но надоедливых духов. Древесину или корешки жгли, чтобы успокоить свихнувшегося товарища и изгнать из него «беса». Если кто-то цеплял паразита, его тут же поили отваром, ингредиенты для которого тоже не внушали доверия. И зачастую могли вызвать новую побочку и вместо глистов, приходилось лечить человека от лишая или следить за тем, чтобы он не умер от обезвоживания из-за того, что лекарство вызывало непрекращающуюся рвоту. «Карательная медицина,» – как любил говорить Лон, всякий раз, когда разговор заходил о местных лекарствах.

Кроме лечения, необычные находки часто применяли и для сражения. Хотя этому Дима особо не удивлялся – война всегда была двигателем прогресса. В том, как убить ближнего своего, люди иногда проявляли удивительную изобретательность. А в этом мире даже стараться не надо было. Все здесь крутилось вокруг смерти.

Оставшийся путь до Низины прошел гладко. Твари если и попадались, то мелькали где-то в отдалении. Пару раз пришлось затаиться среди кустарника, еще не обросшего молодой листвой. Всему виной замеченные группы людей. Так сходу и не поймешь: убийцы это или обычные охотники и добытчики. Лучше перестраховаться.

Низина не производила впечатления хорошо защищенного места. Было заметно, что, когда вокруг нее начали копать ров, а поверх него городить частокол. Но отвалы земли уже давно поросли травой, а сосновые заостренные бревна посерели от солнца и дождя. В некоторых местах стена зияла дырами. Сейчас было непонять: просто ли ее не достроили или она развалилась со временем. Скорее всего оба варианта. Местами в прогалах натыкали кольев и рогаток, но с восточной стороны частокола не было вовсе. Деревня в том месте выбежала за старые границы, вытянувшись вдоль реки, что текла с севера от Низины.

Подобная безалаберность отчасти намекала на то, что с безопасностью в деревне все было