солидная, остепененная. А для молодежи есть отдельное место с дискотекой, кучей баров и всяких аттракционов. То есть, если захотим просто ничего не делать — будем валяться на солнышке, а захотим активный отдых — можно и прогуляться.

Катя, дожевав булку, разразилась гневной тирадой, что если мы ее с собой не возьмем, нам хана. Пришлось запихивать в нее еще одну, потому как ее мы брать с собой не собирались. У нас отпуск, а у нее что? Каникулы? Вот пусть и развлекается. Мелкая еще, чтобы смотреть на разврат, которой там будет. Я бы и сейчас им занялся, потому как настроение поднялось до небес и оттопыривает одеяло, но тогда ей придется завязать уши и глаза, а это потом плохо кончится. Она крайне мстительная и злопамятная и этого нам точно не простит.

Вскоре нам пришлось вылезать из постели, ведь с Катиной стороны на нас посыпались угрозы неприличного содержания и исполнения, потому как вторая булочка ей не понравилась. Где они их вообще брали в такую рань, я не спрашивал, ибо давно заметил, что девчонки — народ запасливый, и у них всегда есть, чем поживиться.

Ну, а далее был завтрак, где я рассказал о своем общении с волхвом Кудеяром. Про темные силы, что веют над нами, про то, что богов до хрена и что они уже лезут из всех щелей, как тараканы.

Про Лучезару пока говорить не стал, чтобы не тревожить девчонок. А вот когда с родителями останемся наедине, обязательно расскажу. Думаю, они не будут возражать против такого пополнения семьи. Сильные одаренные нужны всем, а нам, в свете будущих событий, так тем более. Упускать такой брильянт, выросший в глуши, я не собирался, пусть что хотят говорят.

Посольский приказ прислал уведомление, что наша поездка согласована и нам осталось лишь выбрать место, куда мы хотим отправиться. Выбрали — сообщили. Думаю, пара дней уйдет на подготовку, и можно будет отправляться.

Еще раз пробежались по сегодняшнему мероприятию, а после нам сказали, что прибыли портные с моими вещами, среди которых парадный мундир. Именно в нем я сегодня и предстану перед высшим обществом империи и её высокопоставленными гостями.

Поэтому попрощавшись со всеми, я отправился одеваться и слушать вздохи восхищения, потому как молодцу все к лицу. Кто сказал подлецу?!! Я — молодец, и сегодня вы увидите, какой…

Глава 23

Глава 23

Смахнув с белоснежного мундира несуществующую пылинку, я покосился на медаль «За отвагу» четвёртой степени. Ничего, скоро, я думаю, у нее прибавится подруг.

Золотые погоны с черными просветами придавали моему облику строгости и пафоса. Был бы дамой, сам бы в себя влюбился, честное слово!

Портной, ну тот, что главный, был в восторге от собственной работы, а уж его помощницы… Так смотрели на меня, будто хотели съесть. Хотя, может, и хотели, кто их разберет, этих работников ножниц и игл…

Покрутившись и так, и эдак, я решил, что пришло время сверкать и покорять, поэтому направился тиранить несчастных гвардеек. Ну как, тиранить — я медленно шел по коридору, стараясь не поскользнуться на набежавшей от них слюне, красуясь и делая очень озадаченное лицо. Кто сказал — озабоченное?!!! Нет, я был столпом мысли и отцом русской монархии! Я знаю, как это выглядит — фильм смотрел.

Видели бы вы, как я эстетично морщил лоб, озабоченный думами о великом. В смысле, озадаченный. Ладно, неважно — развлекался я, потому как настроение было отличным, мне нигде не жало и не давило. Ну и то, как я выглядел, мне тоже очень нравилось.

В общем, двигался я прогулочным шагом по дворцу, поймав чувство дежавю. Вот так же, помнится мне, пару лет назад я шел этой же дорогой и заглянул к Верочке… Ноги сами понесли меня в том же направлении. Традиции — это хорошо и нарушать их нельзя. Интересно, а кто сейчас тут медициной заведует?

Знакомая дверь — стучать или нет? Впрочем, я вроде как у себя дома и привык везде входить без стука. Потянул ручку, сердце пропустило удар. Она была тут! Сидя за столом, что-то писала, смешно наморщив лоб.

— Вера Алексеевна, мое почтение, -слегка поклонился я, сдерживая участившиеся стук сердца.

— Ва-Ваше Высочество! — подскочила она. Ручка вылетела у нее из рук и укатилась под стол, а после, сделав пару кульбитов, остановилась у моих ног. Она замерла, а я, наклонившись, поднял ее и положил возле ее руки.

— Прекрасно выглядите, графиня, -тепло улыбнулся я ей.

— Вы тоже, Ва…

— Не нужно официоза. Та, кто не раз спасала меня, может просто называть меня по имени. Я же себе такой вольности больше позволить не могу.

— Почему же?

— Потому что право утратил. Но не будем о грустном. Как поживаете? Слышал, у вас пополнение в семье было? Рад за вас. А тут какими судьбами? Я думал, вы оставили службу.

— Надоело дома сидеть, вот и решила вернуться. К тому же, сегодня большой прием и мои услуги могут понадобиться.

— Будем надеяться, что нет. Мы любим и уважаем лекарей. И все же желаем попадать к ним как можно реже.

— Я тоже так думаю. Значит, ты вернулся, как всегда, в сиянии блеска и славы. Поздравляю тебя со званием и медалью. Я, конечно, многого не знаю, но слышала много хорошего про тебя от гвардейцев. Муж — тот вообще тебя едва ли не боготворит.

— А вы?

— А я? А что я? Я вами горжусь, Ваше Высочество.

— Не надо меня…

— Простите, я так не могу. Между нами теперь пропасть, которую никак не перешагнуть.

Она подняла на меня глаза, в уголке которых блеснула слеза.

И глянет мгла из всех болот и всех теснин,

И засвистит весёлый кнут над пегой парою.

Ты запоёшь свою тоску, летя во тьму один,

А я, одна, заплачу песню старую.

— Где же вы были все это время? Что с вами происходило? Почему в ваших глазах поселился холод? Вы улыбаетесь, но они будто отражают ночь и тоску. И этот ваш шрам — я же опытный целитель и могу понять, как и чем его нанесли. Вы лишились тогда глаза, да и вообще, части лица. Вы должны были сойти с ума от боли! Но вы стоите передо мной — такой красивый, мужественный и… одинокий.

— Мне пришлось спешно уехать. Где я был, никто не знал и еще долго