– Не голоси, – Ярушка встала и подтолкнула подругу в сторону выхода. – Повезло, потому что верховный волхв – это Стар.

* * *

По безлюдным улицам Аркаима Катя медленно плелась за Ярославой к Стару.

Предстояло объяснение, а она сама уже не была уверена в том, что видела:

– Понимаешь, словно море печали, густое, тягучее, людей поглощало. Неужели не видела?

Ярослава только мотнула головой:

– Не может же такого быть, чтобы никто не видел!

– Может! Если англяне чего специально понавыдумывали, – с сомнением отозвалась Катя. – Ты-то хоть мне веришь? – Она остановилась.

Подруга посмотрела на нее, отозвалась просто:

– Верю, – и направилась дальше, в сторону прохода во внутренний город. – И хочу, чтоб ты ошиблась.

– То есть как?

Ярослава снова остановилась:

– То, что ты описываешь, – может быть, очень темное колдовство. И коли ты его увидала, значит, с ним знакома. Значит, есть что-то еще. Что-то, чего мы не знаем. И это меня пугает.

Она провела Катю по узкой винтовой лестнице на крепостную стену Большого Аркаима, а сама отправилась искать Енисею, Олеба и Истра:

– Узнаю, что им известно.

День был ясный, близился к полудню, и, выскользнув из прохлады внутренних двориков Аркаима на солнцепек, девочка сразу почувствовала себя цыпленком на сковороде.

Стар стоял поодаль, всматриваясь в даль. Катя подошла к нему и стала рядом.

– Красиво, верно? – спросил мужчина, не оборачиваясь.

Вид был действительно волшебный. Палящее солнце обесцветило небо, сделав его безжизненно-голубым, почти белым. Серебряная прохлада речной глади отражала его пустоту и неопределенность. Ветер ласково и сонно поглаживал бледно-желтый ковыль.

Катя порывисто вздохнула.

– Что, тяжко было? – не отрывая взгляда от горизонта, отозвался волхв.

Катя кивнула:

– Угу. Меня накажут? Стар покосился на нее:

– За что? За то, что ты оказалась более зрячей, чем Сытень или Бут?

– Мне никто не верит, – Катя грустно посмотрела себе под ноги.

– Неправда. Ярушка тебе верит. И я. Этого разве мало? – он помолчал и протянул ей руку ладонью вверх: в ней тяжело перекатывалась хрустальная сфера, в которой, Катя видела это отчетливо, покачивалось точно такое же вещество, темное и тягучее, как на арене. Может быть, даже еще более темное и тягучее.

– Тебе это знакомо? – спросил волхв, кивнув на сферу.

Катя заволновалась:

– Да, оно выглядит так же, как то, на арене. Оно поглощало людей одного за другим… Что это?

– Нараат, довольно опасное существо, кстати, – Стар печально вздохнул. – Надо сообщить судьям. Придется им поработать и с прежними играми английской команды, разобраться, не использовали ли они его и раньше.

– А что это такое?

– Нараат? – Стар спрятал сферу в складках платья. – Слуга ночи. Он окутывает жертву, вызывая чувство страха и ужаса. Жертва в панике, команде – дополнительные очки.

Катя поежилась.

– Но они и своих болельщиков пугали тоже… Ужас какой-то.

Стар кивнул:

– Жестоко, да. Нараат – обитатель черного морока, его личный Хаос. Раз ты его увидела – у тебя большая судьба.

– Почему?

– Ты уже поняла, что такое Свет и Тьма? – вместо ответа спросил волхв.

Катя пожала плечами:

– Так это и так ясно. Свет – это день, добро и правда. Тьма – ночь, зло и ложь.

Стар хмыкнул:

– Как ты все хорошо разложила.

– А что, я не права?

– Права, конечно, – он улыбнулся, – но не совсем. Нет добра, нет зла. Есть сила.

– Мне Ярушка уже говорила.

– Ярушка – молодец. Много читает, много понимает. И она понимает главное – Свет в самом ярком его проявлении так же опасен, как и Тьма. По сути, это две стороны одной медали. Они всегда рядом, рука об руку. И нет ничего опаснее, чем перейти на ту или другую сторону. Особенно для такой молодой души, как твоя.

Он развернулся к ней и заглянул в глаза.

– Я ничего не поняла, – честно созналась Катя. – И светлый, и черный морок – это зло?

– Не так. И светлый, и черный морок одинаково опасны для тебя. Это абсолютная сила.

– А темный морок? Он меня слушается. Я переходы сегодня пробовала делать, у меня получается.

– Темный морок мудр. Он на границе Света и Тьмы. И нам того же желает. Потому и служит тебе исправно.

– А если придется выбирать – Свет или Тьма?

Что тогда делать?

Стар нахмурился.

– Я и сам не ответил для себя. Чего уж тебе ответить… Думается, и твоя мама пыталась подольше уберечь тебя от этого выбора.

Катя встрепенулась. На глазах выступили слезы, она их тайком смахнула:

– Вы что-то узнали?!

Стар кивнул и протянул ей знакомую шкатулку.

– Я узнал кое-что про твой ларец.

И Стар, открыв шкатулку, достал из мотка ниток иглу и проткнул ею крышку шкатулки. Катя ахнула.

– Твоя мама очень заботилась о тебе. Очень хотела, чтобы с тобой ничего не приключилось.

– Но зачем? Почему просто не взять было меня с собой? Исчезли бы вместе…

– Есть еще судьба, мойра, фатум… Ну и твоя невнимательность, конечно, – Стар снова улыбнулся. – И уж коль скоро судьба не дала себя обмануть и настаивает на своем, помни: даже когда ты примешь на себя силу, выбор, куда ее направить, на какие дела, всегда за тобой! Я прошу тебя помнить о времени, когда ты была слаба, и всегда не переставать быть Человеком.

Катя заплакала:

– Так я найду когда-нибудь свою маму?

– Конечно. Мне для этого надо некоторое время… Если снова не вмешается судьба. У нее на тебя свои планы…

* * *

Выскочив из дома волхва, Катя бросилась через площадь, помедлила у общего дома для девочек, на минуту забежала внутрь и, обогнув главную улицу, выскочила через западный вход из Аркаима. Солнечные часы на башне показывали пять часов вечера. Ворота закрывались в семь. У нее два часа. Она пробежала еще несколько сот метров в сторону реки, но потом сбавила шаг и оставшуюся часть пути прошла ровным шагом – не хотелось быть запыхавшейся. Дыхание все равно сбивалось от все нарастающего волнения, щеки полыхали огнем.

За десять-двенадцать метров до места вчерашней встречи Катя пошла совсем медленно. Она боялась, что Антон еще не пришел. А что ей тогда делать?

– Повернусь и уйду, – вслух сказала она.

Но боялась она напрасно. Антон был уже у реки. Из-под длинной челки, волной спускавшейся на лоб, на нее немного печально смотрели светло-стальные, словно ртуть, глаза. Подтянутый, высокий, какой-то непривычно смущенный.

Увидев Катю, он встал, виновато улыбнулся. Катя улыбнулась в ответ, сделала шаг ему навстречу, но тут же словно окаменела: за его спиной выросли два позавчерашних знакомца – от березы отделился Шкода,